На одном из педсоветов в конце первой четверти завуч резко возразила против воскресного похода старшеклассников в лес за грибами.
— Мы выпускаем не путешественников, Сергей Петрович, и не клубных затейников, а грамотных людей. В старших классах двадцать процентов двоек, а они у вас в хоре поют.
— У нас скучно, — сказал Ломов.
— У нас не цирк, а школа, — отрезала завуч. — Получается так, что ученик, желая попасть в какой-нибудь танцкружок, наспех исправляет свою двойку, не вкладывая в это никакого социального смысла. Он старается не потому, что это нужно родине, а затем, что это сулит ему развлечение. И еще я хотела сказать вам, Сергей Петрович, в присутствии всего учительского коллектива: ваше личное участие в школьной самодеятельности безусловно подрывает ваш авторитет. Если директор будет танцевать вприсядку под баян, основы воспитания колеблются…
— А когда учитель торгует на базаре молоком, это не колеблет основы воспитания? — тихо спросил Ломов.
Нина Николаевна подняла на него недоумевающие глаза.
— Постановлением правительства поощряется наличие коров у сельских учителей. Я думаю, это вам известно?..
Чтобы не сказать лишнего, он кивнул головой.
— В наших курских условиях, — продолжала ровным голосом завуч, — средняя корова дает до двенадцати литров молока в сутки. Что ж, по вашему мнению, я должна сдаивать это молоко наземь? Или, может быть, вы считали бы целесообразным, если б я сдавала его в заготовительные организации по низким ценам? Наше государство достаточно богато, чтобы не принимать подачки от сельской интеллигенции.
Как всегда, во всем, что она говорила, была железная логика. Ломов и вправду не знал, куда она должна девать свое проклятое молоко. Он знал только, что частная торговля ему отвратительна. Он знал, что учитель не должен стоять по воскресеньям с ведром на базаре и нацеживать в литровую кружку свой товар, а потом пихать за пазуху замусоленные пятерки и десятки…
Вскоре после этого педсовета Ломова вызвали в облоно. Его не было в кабинете, когда звонили из Курска, и вызов передала ему Нина Николаевна. Хотя она и сказала, что не знает, по какому поводу его требуют в город, но ее блеклые глаза торжествовали.
На другое утро Ломов шел по травянистой обочине большака, выбирая место посуше, когда его нагнал Романенко в своей рессорной бричке.
— Хозяину привет! — крикнул он, сдерживая жеребца. — Куда путь держим?
— На станцию, — ответил Ломов.
— Бедность наша, — сказал Романенко. — У директора школы коня нету! Обзаводиться надо, товарищ Ломов.
