Вернувшись в приятную прохладу кондиционированного пентхауса, я развил активную деятельность на кухне. После того как завтрак был приготовлен со знанием дела, я поставил на поднос ледяной апельсиновый сок, кофе, тосты, яичницу с ветчиной. Простой, но вполне удовлетворительный завтрак, приготовленный умелыми руками эксперта. Держа поднос в одной руке, я открыл дверь в спальню и вошел.
– Сейчас десять минут двенадцатого, утро, день недели – четверг! – провозгласил я громко. – На улице светит солнце, и тебя ждет готовый завтрак.
С постели донесся жалобный стон. В полумраке спальни я видел лишь неясный, слабо зашевелившийся комок на смятой постели. Поставив поднос на туалетный столик, я подошел к окну и раздвинул шторы, впуская в спальню яркие солнечные лучи. Раздался яростный вопль. Обернувшись, я увидел дикое, взлохмаченное существо, стоявшее на четырех конечностях, с глазами, горевшими жаждой убийства.
– Задвинь сейчас же занавески, ты, безмозглый садист, – простонала она, – проклятое солнце прожигает голову насквозь!
– Ладно. – Пожав плечами, я выполнил просьбу и добавил: – Но ты ведь не сможешь вечно жить в темноте.
– Я и не собираюсь жить вечно, – огрызнулась она, – мое единственное желание сейчас – умереть в темноте, тихо, мирно и в одиночестве.
– Но я провел последние полчаса на кухне – готовил тебе завтрак, он прост, но это то, что тебе сейчас надо, – возразил я, – я старался, красиво все расставил на подносе и принес тебе в постель.
– Знаешь, что я тебе рекомендую сделать со своим завтраком? А потом, когда ты сделаешь это с завтраком, то же самое сделай со своим подносом. И это у тебя займет целый день. А теперь пошел отсюда к дьяволу!
– Не стоит демонстрировать свое дурное настроение только из-за того, что ты плясала на столе непристойный танец. Говорят, он был похож на канкан и такого еще не видывали даже в Дарлинг-Пойнте! – Выдав залп, я направился к двери.
– Что ты сказал?!
– Когда ты плясала, все мужчины, находившиеся в ресторане, платили десять баксов, чтобы иметь возможность, лежа на полу, наблюдать редкое зрелище, – соврал я с присущей мне легкостью, о происхождении которой никогда не хотел задумываться.
– Значит, это правда? – спросила она упавшим голосом. – А я-то себя успокаивала, что это просто дурной сон.
– Желаю приятной и легкой смерти в одиночестве. – Я вышел из спальни и прикрыл за собой дверь.
Через двадцать минут зазвонил телефон. Я снял трубку. Сначала мне показалось, что на линии сплошные разряды статического электричества, потом едва различил человеческий голос, но слова прорывались с трудом и были неразборчивы:
