Из окна отеля я наблюдал за этим безоглядным бегством, полным насилия, растерянности и страха, за этим паническим исходом, лишенным даже видимости достоинства, несмотря на тщетные призывы властей.
Я же уйти не мог. Без Марии — не мог. И, может быть, еще потому, что мой испуг был еще большим, чем у всех остальных, и именно он продержал меня четыре дня в темноте гостиничного номера. В общем, я вел себя, как последний трус. Но что значит «трус», что значит «герой», когда речь идет о звинчах?
Услышав Звук, я застыл на месте. В мертвенной тишине покинутого города он прогремел, как взрыв. Однако по мере того как успокаивалось бешено забившееся сердце, до меня доходило, что за звук это был. Вспомнилось кофе со сливками, запахи пастиса, мартини, коньяка, шум голосов, смех… Это был отрывистый звонок кассы.
Я толкнул стеклянную дверь кафе. Молескиновые сиденья. Мраморные столики. Как может сочетаться эта настолько знакомая обстановка с тем нелепым и ужасным, что осталось снаружи?
Человек не заметил, меня. Наклонившись над ящиком кассы, он тщательно пересчитывал деньги, часто слюнявя палец.
Я слегка дотронулся до его плеча. Одним резким движением он обернулся, одновременно выхватывая большой вороненый кольт. На его осунувшемся и небритом лице горят ожесточенные и беспокойные глаза, а рот застыл в зверином оскале.
– Какого еще… вам тут нужно?
Это унтер-офицер. У него нашивка на рукаве форменной рубашки, правда грязной и порванной.
– Я не видел никого четыре дня, — говорю я. — Я ищу свою жену.
И после некоторого колебания добавляю:
– Какие новости?
Небрежно крутнув револьвер вокруг пальца, он засовывает его обратно в кобуру.
– Не тратьте понапрасну слюну! — И постучав себя по уху: — Оглох начисто! А все эти твари с их ультразвуком. — Снова охваченный подозрением, он внимательно окидывает меня взглядом с головы до ног. — Скажите-ка, вы что не знаете, что все гражданские лица должны были покинуть город? — И тут же, пожав плечами, он заходит за стойку и достает бутылку и два стакана. — Гражданские, военные — теперь один хрен! Два дня тому назад мы заняли позицию около завода пластмасс, на том берегу реки. Знаете? Надо было видеть этот поток: на грузовиках, автобусах, легковых, велосипедах, пешком… И, небось, не больше половины понимало, что происходит. По радио не успели еще ничего толком объяснить, как бац! И нет больше радио. А они: «Это русские! Нет, это американцы!». Никто и верить не хотел сообщению насчет того, что это вторжение этих… как их?.. инопланетян.
