* * *
Литераторы прошли коридорами, стены которых были обиты ярко-синей тканью. Местами висели картины, изображающие берёзы и кустарник. Кроме картин, интерьер украшали застывшие по стойке «смирно» рослые мужчины в парадной форме и деревянные белые панели, отделанные богатой резьбой. Димка вспомнил, как бабушка забирала его из детского сада, и по дороге домой они заходили в мебельный — полюбоваться на роскошные и недоступные спальные гарнитуры. Пышные кровати, шкафы до потолка с зеркалами. Гэдээровская мебель. Вся в резьбе и лаке, белая-белая. Димка мечтал о такой. Глядя теперь по сторонам, он понял, что мечтал не он один.
После череды залов гости оказались перед овальным столом, уставленным сверкающими бокалами с зелёной газировкой. Здесь попросили подождать. За распахнутыми дверями следующего, последнего зала виднелся длинный стол. В торце стола стоял стул со спинкой выше, чем у остальных, а на стене позади стула распахнул крылья двуглавый орёл.
Первым делом гости накинулись на зелёную газировку, а потом уж, с бокалами в руках, выстроились в очередь к стулу со спинкой выше, чем у остальных. Заработали вспышки фотоаппаратов. Писательницы, и особенно поэтессы, начали принимать на стуле довольно развязные, а порой даже медицинские позы. Литераторы мужского пола оказались скромнее, делая упор на серьёзное выражения лица. Отснявшиеся отправлялись обратно к овальному столу за новой порцией зелёной газировки и, напившись, снова позировали на стуле. Фотосессия проходила бурно, под аккомпанемент шипящих газов, вырывающихся из-под крышек откупориваемых бутылок, и икоту молодых литераторов.
Уставшие от съёмок и пития ходили по залу и щупали канделябры, шторы, обивку. Постукивали по дверям, подковыривали обои. Димка постучал по пластмассовой, под мрамор, столешнице стола. Оказалось, настоящий мрамор. Круто! Как это им удалось добиться от мрамора эффекта пластика? Драматург-революционер домовито помял ботинком мягкий ковёр с узором.
— Умеют люди жить.
* * *
Незаметно появился невысокий мужчина с остановившимися вытаращенными глазами. Нос картошкой изъеден крупными апельсиновыми порами и красными прожилками. Щетина с утра отросла. На шее складки. Сначала Димке показалось, что мужчина удивлён видом молодых литераторов. Присмотревшись же, Димка понял, что никакого удивления мужчина не испытывает, всему виной его вытаращенные глаза.
— Он сядет здесь, — указал мужчина на один из стульев, расставленных вдоль стола, а отнюдь не на тот, что с высокой спинкой. — Прошу занимать места.
