– Вулкана? Ах да, разумеется. Это тот, пасторский сын? Впрочем, не думаю, что он может составить нам, точнее тебе, конкуренцию и оказаться серьезным соперником!
– Нет, разумеется, я тоже так не считаю, – согласился виконт. – Да и вообще, я почти уверен, что он не явится на призыв дяди, даже если таковой и прозвучал в его адрес. В последний раз я слышал о нем, – да, пожалуй, уже несколько лет назад, – когда он отправлялся то ли в Сахару, то ли в какую другую забытую Богом страну.
– Не далее как вчера мой отец говорил, – усмехнулся Лайонел, – что все мужчины нашего рода добились, на удивление, замечательных успехов в жизни, разумеется, за одним исключением.
Виконт весело кивнул.
– Одно из моих самых ранних детских воспоминаний – клокочущие от злости дед и отец, потому что дядя Люк только что отказался от престижного места в самом Вестминстере!
– Я видел его лишь несколько раз, но он остался в моей памяти как невероятно добрый и мягкий человек. Помню, как он пришел на мою конфирмацию, когда всем остальным было недосуг или неохота. Потом он пригласил меня на ленч. Примечательно, что хотя он и был обычным деревенским пастором, но выглядел так внушительно, что один из моих однокашников даже поинтересовался, не епископ ли он Кентерберийский.
Виконт засмеялся.
– Это отличительная черта всей нашей родни: внешняя импозантность! Твой отец был прав, Лайонел, – мы не только невероятно умны, но и хороши собой!
– Уж про тебя это точно можно сказать! – смиренно вздохнул Лайонел. – Вот почему все эти милые прелестницы из КовентТардена и Друри-Лейн, с которыми я приятно провожу время, слетаются к тебе, будто мухи на мед!
– Я не уверен, что меня это должно заботить, – проворчал Уильям, но при этом не забыл одарить кузена снисходительной улыбкой.
Бедняга Лайонел, возможно, блестящий военный, подумал виконт, но, когда дело доходит до необходимости блеснуть красноречием, далеко отстает в этом от остальных своих родственников.
Виконт извлек часы. Это были золотые часы, невероятно дорогие – подарок одной дамы, отчаянно в него влюбленной.
– Когда бы вам ни захотелось узнать время, дорогой мой Уильям, – сказала она при этом, – мне хочется, чтобы вы вспоминали обо мне, потому что сама я буду думать о вас непрестанно – каждый час, каждую минуту и каждую секунду нашей разлуки.
Впрочем, в данный момент часы напомнили виконту не об их прежней обладательнице, а о страстных губках и нежных ручках, что ждали его на Беркли-сквер.
