— Но неужели эта… бдительность никогда… неужели она, скажем так, никогда не нагоняет на вас тоску?
— Бывает, — признался я. — Иногда.
— И что вы тогда делаете?
— Дожидаюсь, когда доведу дело до конца, и ухожу в отпуск.
— Да, на каникулы, — сказала она. И улыбнулась. — Думаю, когда мы здесь все закончим, я тоже возьму отпуск.
— Давно пора. Думаю, это вполне можно устроить. А пока у нас куча дел.
— Вы имеете в виду сержанта Биберкопфа?
— Я имею в виду вашу яичницу.
— А пинкертоны! — ухмыльнулся сержант Биберкопф. — А я-то думать, они носить большие белые шляпы и за поясом у них большие шестизарядные револьверы. — Он поднял руку, вытянул ее вперед и нацелил палец мне в грудь, как будто это был настоящий шестизарядник.
— Пах-пах, — сказал он, дважды дернув пальцем.
— Пах, — подтвердил я.
Он засмеялся, большие плечи заходили ходуном. Ему было немногим за тридцать, ростом с меня, но шире в груди и в талии. Красное мясистое лицо, светлые волосы, почти белые и коротко стриженные. Поверх белой рубашки — черная шерстяная безрукавка. Черный галстук ослаблен у ворота, рукава закатаны, толстые темно-розовые руки обнажены. На самом деле он был не таким уж толстым, а походил, скорее, на человека, который ни за что на свете не откажется от кружки пива. Он был до того весел, что я даже заподозрил, что минут десять назад он тоже не смог отказать себе в кружке пива.
Сержант повернулся к мисс Тернер.
— Вы когда-нибудь носить большую белую шляпу, фрейлейн?
— Только на пляже, — ответила она и улыбнулась.
— И не носить с собой шестизарядный пистолет?
— Почти никогда.
Он снова засмеялся и хлопнул ладонью по столу.
— Почти никогда, — повторил он. Ответ явно пришелся ему по душе.
Мы находились в криминальном отделе Центрального полицейского участка на Александерплац, с виду напоминавшем пещеру. Если бы люди за соседними столами не разговаривали по-немецки, можно было подумать, что находишься в полицейском участке любого большого города где-нибудь в Штатах. Те же низкие потолки, вызывающие клаустрофобию. То же ощущение неспешного, нескончаемого упорства. В воздухе тот же застарелый запах пота и страха, а также дешевого одеколона, который призван заглушать все другие запахи, но тщетно.
Перед уходом из гостиницы я послал Куперу в Лондон телеграмму обычным служебным кодом. Думал даже позвонить по международному телефону, но это, как правило, отнимает слишком много времени.
Затем вместе с мисс Тернер и с «Бедекером» вместо провожатого я взял прямо у гостиницы такси, обогнул Рейхстаг и Тиргартен и направился к вокзалу Лертер. С трудом протиснувшись сквозь толпу к главному входу, мы выскользнули из бокового выхода, взяли другое такси, и оно доставило нас прямиком сюда. Как я успел заметить, хвоста за нами не было.
