— И что же ты узнала?
— Ты его друг.
— А теперь?
— То же самое. Могла бы стать большим, если бы захотела.
Мериамон молчала. Наверное, она могла бы. Но это было бы непростое сражение.
— Ты просишь меня сделать это?
— Нет, — отвечала Барсина. Она все еще разглаживала подол своими длинными пальцами, глаза опущены, профиль четкий, словно вырезанный из слоновой кости. — Он может теперь не пойти в Египет. Ты сделаешь что-нибудь, чтобы заставить его?
— Если смогу, — ответила Мериамон, — сделаю.
— Я бы могла помочь тебе, — сказала Барсина.
— Зачем?
Барсина не ожидала такого вопроса, даже от Мериамон. На мгновение она подняла глаза, на мгновение их глаза встретились.
— Я не имела в виду предательство.
— Нет?
— Я люблю Александра, — сказала Барсина. Правда. Но что такое правда для персов?
— Он восхищается тобой, — продолжала Барсина. — Даже когда ругает тебя за глупое упрямство. Он собирается сделать то, о чем ты просишь, после того, как удовлетворит свою гордость, взяв Тир. Но если он умрет здесь…
— Если он умрет здесь, Персия будет спасена.
— Я принадлежу теперь Александру, — сказала Барсина. — Персия для меня ничто.
— Персия для тебя все.
У Барсины перехватило дыхание.
— Как же ты нас ненавидишь!
— Да, я ненавижу вас, — воскликнула Мериамон. — Я ненавижу все, что исходит от вас. Вы явились из Персии. Вы повергли мою страну к своим ногам. Вы убили наших царей, вы смеялись над нашими богами или пытались присвоить их.
— Ты так же горда, как и Александр, — сказала Барсина. — И так же не чувствуешь этого.
— Я из Египта. Ни один чужестранец не правил моим народом мирно.
— И вы собираетесь сделать Александра своим царем?
— Мы выбрали Александра. Александр будет править по воле наших богов.
— Мы правим по воле Ахурамазды.
— Он не египетский бог.
— Он — Истина.
Здесь, в звенящей тишине, была суть.
— Ваша Истина одна, — сказала Мериамон. — Она не уступает и не прощает. Наших — много: они меняются, изменяются и становятся иными вместе с изменением мира.
— Истина может быть только одна. Все остальное Ложь.
— Нет, — сказала Мериамон.
— Да, — сказала Барсина.
— Ты из Персии. Ты всегда будешь думать только так, а я всегда буду думать как египтянка. Александр… Он всегда Александр, и только Александр, но он так же бесконечно разнообразен, как облик наших богов. Камбиз, Дарий, проклятый Артаксеркс, Ок, приведший моего отца к гибели, — они пришли со своей Истиной, наложили на нас ее ярмо и удивлялись, что мы ненавидим это ярмо, а потому ненавидим и их. Александр будет нашим царем, нашим фараоном, нашим Великим Домом Египта.
