— Александр, — выговорила она, задыхаясь: даже в стране Кемет люди не бегают в полуденную жару, — почему все твои корабли на берегу?
— Мы всегда так делаем в полдень, — ответил кто-то.
— Тир знает об этом, — сказала Мериамон.
Александр повернулся, чтобы сказать что-то говорившему. Он увидел ее лицо и все понял. Он был потрясен.
— Великий Зевс! — Не договорив, он бросился бежать.
Тирцы спустили стену из парусов, и их корабли ринулись на кипрский флот. Но прежде чем они успели подойти достаточно близко, на парусах и веслах примчался Александр, обогнув город с юга, и напал на корабли Тира — и как раз вовремя. Пришвартованные и лежавшие на песке корабли без команд стали бы легкой добычей для тирских военных галер. Александр налетел так быстро, что, несмотря на предупреждение из города, вражеский флот не успел отойти и был чувствительно побит. Александр загнал остатки тирского флота в северную гавань и запер там, а финикийцы заблокировали южную гавань. Флот Тира был сломлен; теперь война пойдет на суше, и осада будет продолжаться, пока кто-нибудь не уступит.
Александр не был расположен праздновать победу.
— Я совершил ошибку, — говорил он. — Я расслабился и мог из-за этого проиграть войну.
Мериамон не спорила с ним. Другие пробовали, но Александр только ворчал, пока они не отстали. В нем поднимался гнев. Не тот, из-за которого началась осада: то была просто уязвленная гордость. Теперь было много хуже. Он гневался на себя: он совершил промах, он чуть не проиграл, потому что он не предусмотрел всего, потому что позволил себе стать предсказуемым.
Александр был предсказуем, но он был таким и прежде. Расслабленность, благодушие — с ними он будет бороться всюду, где только обнаружит, и прежде всего в себе самом. Горячность и стремительность — вот чем он известен, и на том будет стоять, неважно, какой ценой.
Александр бросил тараны на неприступные стены. Он бил снова и снова, ярость Александра передавалась его людям, и они устремляли ее на камни, которые крошились и раскалывались, но не разрушались. Осажденные бросали сверху камни и горящие котлы. Камни летели далеко. Пламя шипело и гасло, столкнувшись со щитами из мокрой кожи. Один человек упал, сбитый камнем, другой умер, задохнувшись в пламени. Александр не обращал внимания. Александр был в ярости. Александр победит или умрет.
Даже камень в конце концов поддается, и даже стены, сложенные Гераклом, не могли бесконечно выдерживать напор Александра. Один из кораблей обнаружил камень с трещиной и долбил его, пока он не развалился, расшатав соседний и верхний и внутреннюю засыпку, — в стене стала появляться брешь. Александр сам был у тарана; его голос, резкий, как бич, хлестал и подгонял людей. Стена тряслась от ударов.
