— Достаточно сильным, чтобы вернуться в конницу?
Сердце ее забилось. Мериамон медленно сказала:
— Достаточно. Ведь ты же левша.
Нико испустил долгий вздох. Тяжелый вздох. Он хмуро посмотрел на свою руку, на пальцы Мериамон, сгибавшие и разгибавшие его пальцы.
— Я все еще не могу удержать повод Тифона.
— Ты попробовал.
Это не был вопрос. То, что он сказал, не было ответом:
— Я думал. Ты видела коня, которого вчера привел Певкест? Он говорит, конь скифский. Ты видела его упряжь?
— Нет, — ответила Мериамон. — Я вытаскивала стрелу от катапульты из ноги одного дурака.
— Было на что посмотреть, — продолжал Нико. — У него мундштук — даже не такой, какой ты используешь для Феникс, такой не удержал бы жеребца и секунду. Там нет ничего, чтобы держать язык, ничего, чтобы разжимать челюсти, совсем ничего. Но конюх сидел на нем крепче некуда. Это называется седло. Там есть подушка, а впереди и сзади дуги, они удерживают тебя на месте. Ты ни за что не свалишься, разве уж если ты вовсе плох.
— Ты ездил на коне Певкеста, — сказала Мериамон. Она была бы рада усомниться в этом.
— Там особенно не на что смотреть: шкура, как у облезлой овцы, и голова похожа на овечью. Но на удивление вынослив. А рот совершенно целый — просто шелк! Я пускал его с места в галоп и резко останавливал чуть ли не одним пальцем.
— Ты его купил?
— Певкест не продаст.
Однако, заметила Мериамон, он не кажется слишком огорченным.
— И что?
— Вот я и думаю, — сказал он, — если заказать на пробу такое седло и пользоваться уздечкой, которая у меня есть, не понадобится много силы, чтобы справиться с Тифоном. Даже, — добавил Нико, криво улыбнувшись, — такой рукой.
— Почему бы тебе не обменять Тифона на коня посмирнее? Тогда вообще не понадобятся такие сложности.
— Тифон — мой конь, — ответил Нико. — Я сам объезжал его. Я был первым, кто сел на него верхом. И единственным, если бы не позволил Аминтасу ухаживать за ним.
— Продай его Аминтасу.
— Нет, — сказал Нико.
Мериамон замолчала. Она, конечно, знала, какой будет ответ, но попробовать все равно не мешало.
— Он настоящий нисайский конь, ты же знаешь, — говорил Нико. — Мать его была персидская кобыла, а отец, пока не умер, принадлежал самому царю Филиппу. Характер у Тифона, конечно, не из лучших, но у него есть сердце и мозги… хотя некоторые считают, что слишком много. Ты ведь его как следует и не видела, не так ли?
— Я видела достаточно, — сказала Мериамон.
— Ты не видела, — возразил Нико и нетерпеливо встал, освободившись от ее рук. — До заката есть еще время. Можно даже успеть поговорить с оружейником. Может быть, и царь заинтересуется, если у нас что-нибудь получится.
