Тернер нетерпеливо покачивал ногой, ожидая свою семью. Примерно в пятнадцатый раз за это утро, он пожалел о том, что не походил на большинство мужчин света, которые или просто игнорировали своих матерей или не воспринимали их всерьез. Но, так или иначе, его матери удалось уговорить его присутствовать на устраиваемом кузиной недельном приеме для гостей, на котором, конечно, будет и Миранда.
Он идиот. И день ото дня, этот факт становился все более очевидным.
Идиот, который очевидно отмечен злым роком, потому что, как только его мать зашла в гостиную, она объявила:
— Ты должен ехать вместе с Мирандой.
Очевидно, у богов было своеобразное чувство юмора.
Он откашлялся.
— Мама, ты думаешь, — это мудро?
Она одарила его нетерпеливым взглядом.
— Ты же не собираешься обольстить девочку, не так ли?
Черт возьми.
— Конечно, нет. Но нужно думать о ее репутации. Что скажут люди, когда мы приедем в одной карете? Все будут знать, что мы провели несколько часов наедине.
— Все воспринимают вас как брата и сестру. И мы встретимся с вами за милю до «Честер—Парка» и пересядем так, чтобы вы могли приехать со своим отцом. Так что проблем не будет. Кроме того, твой отец и я должны переброситься парой слов с Оливией один на один.
— Что она натворила?
— Похоже, она назвала Джорджину Элстер глупой уткой.
— Глупой уткой?
— В лицо, Тернер! Она сказала это ей в лицо.
— Не слишком умно с ее стороны, но, по-моему, эта тема не требует двухчасового обсуждения.
— Это не все.
Тернер вздохнул. Его мать было уже не разубедить. Два часа наедине с Мирандой. Что он такого сделал, чтобы заслужить эту пытку?
— Она назвала сэра Роберта Кента горностаем—переростком!
— В лицо, полагаю.
Леди Ридланд кивнула.
— Что такое горностай?
— Я не имею ни малейшего понятия, но предполагаю, что это не комплимент.
— Горностай — ласка, я думаю, — сказала Миранда, заходя в гостиную в сливово—синем дорожном платье. При этом она мило улыбалась им обоим.
— Доброе утро, Миранда, — сказала леди Ридланд оживленно. — Ты поедешь с Тернером.
— Я? — Миранда чуть не задохнулась рвущимися из нее словами и постаралась скрыть свое замешательство, неуверенно кашлянув. Тернера это явно забавляло.
— Да. Лорд Ридланд и я должны поговорить с Оливией. Она позволила себе говорить в обществе совершенно недопустимые вещи.
Со стороны лестницы раздался приглушенный стон. И три головы одновременно повернулись, наблюдая, как Оливия спускается вниз.
