— Даже с Уинстоном?
— Уинстон? — повторила она.
Его взгляд стал забавным.
— Мой младший брат, если помнишь.
— Да, — сказала она. — Нет. Я имею в виду, я не танцевала в последние годы с Уинстоном.
— Правда?
Она быстро посмотрела на него. Было что-то странное в его голосе, почти, но не совсем, слабые нотки наслаждения. Не ревность, к сожалению, она не считала, что его может так или иначе заботить, если она потанцует с его братом. Но у нее было странное чувство, что он поздравлял себя, как если бы предугадал ее ответ и был доволен своей проницательности.
О Боже! Она слишком много думала. Она слишком много размышляла, Оливия всегда обвиняла ее в этом, и на этот раз Миранда должна признать, что она была права.
— Я не так часто вижу Уинстона, — сказала Миранда, надеясь, что беседа прекратит ее размышления о вопросах, на которых совершенно нет ответов, такой например, как истинное значение слова «реально».
— О!— Тернер подтолкнул ее, слегка надавив на ее спину, так как они поворачивали направо. — Он обычно бывает в университете. Даже сейчас не прошел его семестр. Я думаю, что ты сможешь видеть его больше следующим летом.
— Я тоже этого жду. — Она прочистила горло. — Как долго ты планируешь здесь оставаться?
— В Лондоне?
Она кивнула.
Он сделал паузу, и они сделали небольшой поворот налево, прежде чем, наконец, сказал:
— Не знаю точно. Думаю, не очень долго.
— Ясно.
— Я должен быть в трауре, так или иначе. Мать была возмущена тем, что я не ношу траурную повязку.
— Я так не считаю, — призналась она.
Он улыбнулся ей. И на этот раз это было не по-братски. Улыбка не была полна страсти и желания, но, по крайней мере, это было что-то новое. Она была озорной и с каким-то тайным заговором, что заставляла ее чувствовать себя в одной команде с ним.
—Почему мисс Чивер? — прошептал он озорно.— Неужели я обнаружил в тебе дух мятежника.
Ее подбородок повысился на дюйм вверх.
—Я никогда не понимала необходимости надевать черное по тому, с кем никто не был знаком, и конечно, я не вижу логику в ношении траура по человеку, которого все находили отвратительным.
На мгновении его лицо не выражало никаких эмоции, потом он усмехнулся
— По кому ты была вынуждена носить траур?
На ее губах проскользнула улыбка
— По кузену.
Он наклонился ближе к ее волосам
— Тебе никто не говорил, что непристойно улыбаться, когда обсуждаешь смерть родственника.
— Даже не встречала такого человека.
— До сих пор…
