(Это был случай, когда лорд Чайселуорт споткнулся на балу у Мотрэмов и растянул лодыжку. Глупых и безумных было слишком много, чтобы их подсчитать).
В целом она думала, что добилась одного с ее особенным набором талантов и атрибутов, данных ей Богом. В своем дневнике она написала:
«Мне предначертано заточить свои общественные навыки, но, как обратила внимание Оливия, праздная болтовня никогда не была моей сильной стороной. Но я усовершенствовала свою мягкую отсутствующую улыбку, и, кажется, что этим достигается цель. У меня три просьбы составить компанию на ужин!».
Конечно, этому способствовало то, что она была известна как лучшая подруга Оливии. Оливия вошла в моду штормом, как все и ожидали, и Миранде приносила пользу ассоциация с ней.
Но со всеми переполнявшими ее мыслями Миранда стояла одна, когда она услышала до боли знакомый голос
— Никогда не поверю, что я нашел тебя без компании, мисс Чивер.
Тернер.
Она не могла не улыбаться
— Ты думаешь, я смогу?
Леди Ридланд говорила, что он должен приехать, но Миранда не была так уж уверена в этом. Он ясно дал понять, что не хочет общества в этом году. Или, возможно, ни в каком году. Трудно было сейчас сказать.
— Как я понимаю, она шантажом заставила тебя приехать, — сказала она, понимая его позицию. Оба пристально глядели на толпу.
Он притворился оскорбленным
— Шантаж? Какое ужасное слово. И не подходит в этом случае.
— Ой ли?
Он немного склонился к ней
— Это было чувство вины.
— Вины? — Ее губы дернулись, она повернулась к нему с озорным видом. — Но что ты такого сделал?
— Вернее, что я не сделал. Или не собирался делать. — Он небрежно пожал плечами. — Мне сказали, что вы с Оливии будете иметь успех, если я предложу свою поддержку.
— Я думаю, что Оливия будет иметь успех, даже если бы была внебрачным ребенком без гроша в кармане.
— По поводу тебя у меня также нет никаких беспокойств, — сказал Тернер, улыбаясь в несколько раздражающе-дружелюбной манере. Затем он нахмурился.
— И чем же это моя мать могла шантажировать меня, расскажи.
Миранда улыбнулась. Ей нравилось, когда он смущался.
Казалось, он всегда контролировал себя с ней, в то время как ее сердце билось в три раза быстрее при виде него. К счастью годы помогли ей справиться с собой. Если бы она не знала его так долго, то сомневалась бы, что смогла бы так беседовать с ним. Кроме того, он, конечно, подозревал бы ее, если бы она становилась косноязычней при встрече с ним.
