— Ц-цунами идет .. пробормотал Питер.
На бегство не оставалось времени, а впрочем, никто и не смог бы сейчас бежать ужас сковал тела невидимыми, но необычайно прочными цепями. Ни люди, ни древнерожденные в эти мгновения не могли ни о чем думать. Страх уничтожил все мысли, подавил волю, выкинул из голов всякое понимание происходящего. Один из тросов лопнул, издав короткое, струнное «тюнь», но никто даже не шевельнулся.
Волна налетела на город, взорвала дома, сорвала с причалов корабли на пристани и вознесла все это на пенный гребень. Какая невероятная мощь таилась в мягкости воды!..
Мгновение — и волна нависла над мостом стеклянно-черной ладонью, готовясь обрушить на несчастных путешественников неизмеримые массы воды, тонны земли, ила и мусора.
Генрих зажмурился. Но не из-за страха, а от острых ударов мороси. В его сердце не было страха. Было лишь тупое равнодушие, рабское смирение.
Мгновение... Секунда... Минута...
Генрих приоткрыл глаз, другой... Волна не двигалась. Она замерла, раскрыв пасть, обнажив клыки: носовые части ослепительно-белых кораблей, черные, щербатые обломки скал, расколотые стволы деревьев, измятые багажники и капоты автомобилей. Вся эта мешанина исходила пеной, бурлила и гудела от напряжения, но не подвигалась ни на миллиметр.
Молнии просвечивали воду насквозь, и казалось, что заглядываешь через стекло в огромный аквариум. Вода была необычайно прозрачной, не замутненная ни илом, ни землей, ни мусором, но Генрих владел собой не настолько, чтоб заметить эту странность. Он зачарованно глядел на многометровых рыбин в коричневой поде, осьминогов и тварей, каких не увидишь и в кошмарном сне.
Все эти чудовища вяло, сонно двигались иногда подплывали к границе воды, не мигая, рассматривали людей и древнерожденных, хлопали толстыми губами, словно пытались что-то сказать. На глазах Генриха чудовище, по виду напоминающее стрекозу, лениво приблизилось к горбатой рыбище и перехватило ее метровыми клычищами пополам. Вода помутнела от кропи, но жертва продолжала вяло и равнодушно чмокать, даже тогда, когда ее откушенный хвост упал па дно, взмутив толщу ила.
«Что же мы стоим? Генрих поежился. Неужели мы будем ждать, как глупая рыба, когда волна надумает нас поглотить?»
Он тронул за плечо Олафа, Питера, потом гномов, Трури и Гури и последним старика Эйвинда. Прикосновение Генриха точно пробудило всех ото сна. Древнерожденные и люди вначале медленно, потом все быстрее и быстрее двинулись по мосту, а когда до края осталось не больше десяти метров, каждый помчал так, словно оказался в волшебных семимильных сапогах.
