— Спасибо вам, тьфу, господин Генрих,— бормотал предводитель древнерожденных. — А я уж решил, что конец нам — тьфу. Одно спасло: мы, гномы, привычны задерживать дыхание. В руднике, бывает, выскочит, тьфу, ядовитый газ из щели, так приходится не дышать и бежать без оглядки.
Гном наклонился к Скальду Ярлов, грубо встряхнул старика за воротник:
— Хватит ныть и бездельничать! Мы продолжаем наш путь... Тьфу!
Поднявшись на мост, Генрих задержался у веревки, спасшей всем жизнь. Она крепилась к перилам моста хитроумным узлом. Таких узлов Генриху встречать еще не приходилось, он подумал, что это, должно быть, один из прославленных морских узлов.
Ильвис, проходя мимо Генриха, с уважением кивнул:
— Какой все-таки вы мудрый, господин Генрих! А ведь считается, что человек не способен завязать узел Одина. Одним лишь гномам подобное умение дано от рождения. Но вы смогли. Тьфу, — в очередной раз сплюнул гном и зашагал по мосту, буркнув: Такое впечатление, что у меня полон рот дохлой рыбы...
«Узел гномов? — Генрих задумчиво почесал переносицу. — Но кто же мог его здесь завязать? А может, Ильвис прав, и за нами все время кто то наблюдает, выручая в особо трудную минуту? »
Мост над Дунаем поддерживали два толстенных металлических троса. Эти тросы крепились одними концами в бетонных бухтах, а другими — высоко в скале, увенчанной белостенным замком.
У двух черных дыр, напрасно силясь прикрыть их, громоздились гигантские камни.
— Туннели совсем завалились. — Питер вздохнул. — А ведь...
Он умолк, потому что мост вдруг задрожал, тросы страшно загудели. Многометровый кусок крепостной стены обрушился, застучал камнями по выступам скал, по шоссе. Небо за крепостью озарилось красным; голые, безлистые деревья посыпались со склонов, как спички. Из глубины полузатопленного города ударил фонтан огня.
Несколько раскаленных брызг упали на мост, выгнули железные перила, задымили на тросах.
— О Один! — Ильвис замер, прислушиваясь. — Так гремит оползень...
От верховья Дуная близился рокочущий гул, он давил на уши, от него вставали дыбом волосы и бежали но коже мурашки. Вначале ничего видно не было, а потом вдруг появилась волна. Высотой метров тридцать, шириной — покуда видел глаз, она двигалась со скоростью реактивного самолета, и там, где она проходила, мир погружался во мрак.
Водяной вал гасил вулканы, сметал дома и деревья, срезал, точно стальной клинок, холмы и горы. Он был бы черен, как бездна, но вспышки молний отсвечивались в нем, будто в стекло, подчеркивали сокрушительную мощь разбушевавшейся стихии.
