Первый скрэб со злостью клацнул клыками:
— Ударили б нам в спину или не ударили, этого знать никому не дано. А вот то, что битву мы проиграли, это факт. — Лоб и левую щеку говорившего пересекали рубцы старых ран. Еще десяток шрамов можно ныло разглядеть на руках и плечах карлика. Похоже, скрэб был опытным воякой и знал, что говорил.
— Да как было не проиграть, Лонг! Черный Человек из Хелле нарушил свое слово, пропустил-таки к недомеркам подмогу из Малого Мидгарда. Сотни гномов! С гномами шутки плохи...
— Я не отступил бы и перед гномами, — ответил Лонг, гвардеец со шрамом. — А этому Черному Человеку я не верю. По его милости мы не только проиграли битву, но несколько дней назад потеряли две сотни наших лучших солдат. Да что солдаты, пропал сам родовой...
— Не ропщи! — укоризненно оборвал Лонга гвардеец, сетовавший на гномов. — Жрецы закляли нас словом Нидхегга подчиняться Черному Человеку...
Гвардеец Лонг сделал презрительное лицо и буркнул:
— Я готов умереть ради Нидхегга, но Черный Человек — не дракон. Он многое обещает, но большинство из этого — ложь... Эх, столько сил угрохали, а добыча — всего шестеро людишек. Жаль, что не удалось захватить бестию или вурдалака...
Он сплюнул, покосился на юношу и сказал:
— Что-то мой олух затих, надо взбодрить.
Скрэб подошел к пленнику и, несильно размахнувшись, хватил его дубиной по ягодицам. Юноша вскрикнул, непонимающе закрутил головой и громко запричитал:
— Чем я заслужил такую муку? О господи! Кто-нибудь, умоляю, объясните, что я должен делать?! Я вас не вижу, вы молчите, как же я могу выполнять то, не знаю что?
Скрэбы-охранники рассмеялись.
— Они или слепые, — прошептал Капунькис, — или...
— Или их притащили из Большого Мидгарда, — закончил Бурунькис мысль братца. — По-моему, они скрэбов не слышат и не видят.
— Похоже на то... Что он говорит? — спросил братца Капунькис.
— Разве поймешь? Говорит-то он на языке Большого Мидгарда, а у меня не было времени этот язык хорошо выучить. Жаль, что он не знает «эхт»!
— Ну вот, из-за твоей лени мы не узнаем важных сведений, — осуждающе заметил Капунькис.
Хвост колонны втянулся наконец на поляну. Гвардейцы пинками усадили пленников на землю, сами расселись вокруг них.
— Пошли ближе, — предложил Бурунькис. — Отсюда ничего не слышно.
Крадучись через кусты, братья подползли к поваленному дереву и залегли и пяти метрах от гвардейцев охраны.
— Это все ты виноват, сказал один пленный юноша другому зря нее задушили тебя призраки. Может, тогда все вышло бы иначе.
