Тем временем голова колонны приблизилась к просторной, густо заросшей травой поляне. Послышалась команда, строй распался. Солдаты торопливо покидали зажатую деревьями тропу и, выбираясь на простор, без сил валились на землю. Было видно, что скрэбы едва продержались до привала.
Командирам положение не позволяло беззаботно развалиться на солнышке. Они, пошатываясь от усталости, расхаживали среди солдат и, кого криком, а кого пинками, поднимали бойцов на ноги.
Среди деревьев показался наконец хвост колонны: ускоренным шагом скрэбы торопились к лагерю.
Бурунькис толкнул братца локтем.
— А это еще что за чудо в перьях?
Капунькис непонимающе пожал плечами.
В самом хвосте отряда скрэбов брели люди. Шестеро. Их окружал десяток сравнительно высоких, широкоплечих, могучего вида зеленошкурых солдат. Похоже, охранявшие людей скрэбы принадлежали к элитному подразделению, так как у каждого из них на груди болталась приметная бляха из золота, а на поясе меч. Когда кто-то из людей пытался свернуть с тропы, ближайший гвардеец ударом плети тут же пресекал попытку к бегству. Судя по всему, люди следовали за скрэбами на положении рабов или пленников. Двое из бедолаг были юношами, остальные — девушками. Девушки рыдали и беспрестанно размазывали слезы и пыль по лицу. Их непричесанные волосы сбились в космы, и пленницы выглядели настоящими кикиморами. Юноши не плакали. Один из них молчал, насупившись и стиснув зубы, другой громко постанывал и жаловался в пустоту:
— Где полиция? Это несправедливо — бить исподтишка вместо того, чтоб все по-доброму объяснить! Я протестую! Я буду жаловаться!
Пленники поравнялись с Бурунькисом и Капунькисом, и глюмы услышали разговор двух охранников:
— Эх, правится мне этот зануда. Только и делает, что всю дорогу ноет и не устанет ведь! Жаль, что не понимаю, о чем он говорит, но все равно смешно... Напрасно нам не позволили ввязаться в сражение, а оставили по другую сторону Врат — вот бы повеселились мы, глядя, как этот олух мечется трусливым зайцем между могилами.
— И не говори! Если бы гвардия ввязалась в тот бой, победа досталась бы нам, с, досадой ответил другой охранник. — Но приказ есть приказ.
Командиры знают, что делают, поддержал товарища третий гвардеец. — Вдруг кто-нибудь решил бы из Малого Мидгарда ударить нам в спину?
Бурунькис прошептал в ухо братцу:
— Эти скрэбы разговаривают, все равно что лают. Наверное, их папашей был Нидхегг, а мамашей — собака или волчица, — тут же сделал вывод Капунькис.
