Так, однажды заходит к нему один из сотрудников «Отечественных записок». Сидит и разговаривает. Вдруг раздался звонок, и Михаил Евграфович говорит:
– А вот и еще кого-то принесло!
Конечно, Салтыков не хотел этого сказать, сорвавшаяся у него фраза не только не имела отношения к собеседнику, но даже и к тому, кто вновь пришел, а просто выражала досаду на помеху беседе с человеком, которого писатель хотел видеть. Между тем фраза вышла такой неудачной, что произвела обиду.
* * *
Вскоре после двадцатипятилетнего юбилея со дня появления в свет «Губернских очерков» Салтыкова-Щедрина состоялся ежегодный обед N-ских студентов. Один из присутствовавших на обеде предложил обществу выразить талантливому сатирику студенческое поздравление с прошедшим торжеством. Его мысль единогласно была признана счастливой, сейчас же сообща составлена была телеграмма с приличным случаю текстом и общею подписью «ежегодно обедающие студенты».
Через час или полтора от Салтыкова пришел ответ, телеграфом же:
«Благодарю! Ежедневно обедающий Щедрин».
[24]
Писатель граф Владимир Александрович Соллогуб был остроумен и находчив. Однако шаловливая муза поставила однажды графа в комическое положение. В молодости, по каким-то служебным делам, приехал он в Тверь. Скоро его обуяла провинциальная тоска. В городе не было никаких развлечений, кроме картежной игры в клубе, ни даже музыки в городском саду. Только кошачьи концерты.
Под впечатлением хандры граф Соллогуб зашел однажды в клуб, спросил книгу заявлений и внес в нее следующую запись:
В городе Твери
Люди, как звери,
Дики.
Кошки на крыше…
Козырь на вскрыше —
Пики!..
Прочитав это заявление, один из членов клуба, бывший гусар, завзятый бретер[25], явился к поэту в гостиницу и заявил, что он, как тверитянин, считает себя оскорбленным подобною эпиграммою и требует удовлетворения.
– Но что же я могу для вас сделать? – спросил недоумевающий граф.
– Мне кажется, ваше сиятельство, что если дворянин требует у дворянина сатисфакции, то они должны хорошо понимать друг друга…
– А-а… Вы меня, как Пушкина, хотите… Понимаю. Но позвольте: а если я возьму свои слова назад и напишу в опровержение похвалу тверитянам – будете ли вы этим удовлетворены?
– О, это совсем другое дело, и тогда между нами будет все кончено. Само собою понятно.
– В таком случае идемте в клуб.
Придя вторично в клуб, граф опять спросил книгу заявлений и написал следующее:
