— Во-первых, — продолжала она, — вы не одиноки, хотя вам так кажется, и никогда не будете одиноки, никогда в жизни, хотя временами и будете молить Бога, чтобы он освободил вас от нежелательного общества. Во-вторых, держитесь подальше от места, где не летает ни одна птица.
Прохожие, видя, что ничего особенного не происходит, начали расходиться.
— Если хотите, можете меня проводить до площади Вашингтона, продолжала старуха. — Вы идете в ту сторону, верно?
— Да, — признался я.
— Тогда пойдемте вместе.
Когда старуха подняла сумку и сложила свой красный зонтик, мы вместе направились по одной из тропинок в западном направлении. Вокруг парка шла фигурная железная ограда. Тени от штакетов падали на траву. Было все еще холодно, но в воздухе уже чувствовалось дыхание весны. Скоро придет лето, совсем другое, чем было в прошлом году.
— Жаль, что вы подумали, будто я мелю вздор, — заговорила старуха, когда мы вышли на улицу с западной стороны площади Вашингтона. На другой стороне площади стоял Музей ведьм, вобравший в себя память о факте убийства в 1692 году двадцати ведьм из Салема. Это была одна из самых жестоких охот на ведьм в истории человечества. Перед парадным входом в музей стоял памятник основателю Салема, Роджеру Конанту, в тяжелом пуританском плаще, с плечами, блестящими от сырости.
— А знаете, это очень старый город, — сказала старуха. — У старых городов есть свои тайны, своя собственная атмосфера. Вы не чувствовали этого раньше, там, в „Любимых девушках“? Вам не казалось, что жизнь в Салеме напоминает загадку, колдовской круг? Полный смысла, но ничего не объясняющий?
Я посмотрел на другую сторону площади. На тротуаре напротив, в толпе туристов и зевак, я заметил красивую темноволосую девушку в короткой дубленке и обтягивающих джинсах, прижимавшую к упругой груди стопку учебников. Через секунду она исчезла. Я почувствовал удивительную боль в сердце, ведь девушка была так похожа на Джейн. Но, наверно, таких хорошеньких девушек много. Все-таки я решительно страдал синдромом Розена.
— Здесь я должна свернуть, — сказала старуха. — С вами необычайно приятно беседовать. Люди редко слушают, что им говорят, так, как все-таки слушали вы.
Я искренне улыбнулся и протянул ей на прощание руку.
— Наверно, вы хотите знать, как меня зовут, — добавила она. Я не был уверен, вопрос ли это, но кивнул, что могло означать как согласие, так и отсутствие интересов.
— Мерси Льюис, — объявила она. — Не забудьте, Мерси Льюис.
