Изысканное убийство - Грэм Мастертон

Вспаханный дерн и проломанная ограда позволяли понять, где именно «Даймлер» слетел с дороги и нырнул в поле. Машина лежала на боку — кузов помят, лобовое стекло покрыто паутиной трещин, — а вокруг нее порхали белые бабочки-капустницы. Неподалеку парочка коров угрюмо пялилась на вторгнувшегося в их владения полицейского.  Молодой констебль с рыжеватыми волосами и мясистыми предплечьями делал в блокноте подобные заметки о происшествии. Он даже не обернулся, когда я, неловко перебравшись через ограду, с шелестом прошагал сквозь высокую, торчавшую пучками траву. Стоя рядом с ним и дожидаясь пока он закончит строчить свои походившие на каракули первоклассника записи, я достал пачку «Честерфилда» и закурил.  

Полицейский шмыгнул носом. Сунув блокнот в карман, он посмотрел на меня с тем неподражаемым видом вымученной вежливости, которую британские полицейские так хорошо умеют демонстрировать. Они вынуждают вас чувствовать себя чем-то средним между аристократом и куском дерьма, который они только что обнаружили на ботинке.  

— Вы что-то хотели, сэр? — обратился он ко мне. 

Я кашлянул.  

— Ну да. Я услыхал об аварии и сразу же приехал.  

— А, — произнес констебль. — Значит, приехали. А зачем?   

Я извлек визитку.  

— Пожалуй, мне лучше представиться. Меня зовут Хьюблейн. Я частный детектив. Из Штатов. Этот джентльмен был моим клиентом.  

Сощурившись, констебль внимательно осмотрел визитку. Затем перевел взгляд на покореженные останки «Даймлера».  

— То есть…  

Я кивнул. Мне даже не пришлось притворяться, чтобы выглядеть угрюмым.  

— Точно. Я должен был приглядывать за ним. Охранять. Он мне за это платил. Пару лет назад, в Нью-Йорке, я выполнил для него одну работенку. Мы вроде как остались довольны друг другом. Ну и вот…  

Полицейский снова шмыгнул носом.  

— Что «ну и вот», сэр?  

— Вот почему я прибыл сюда. Это мой первый визит в Англию. Я всегда хотел здесь побывать, поэтому, когда он попросил меня приехать и присмотреть за ним… Что ж, это было предложение, от которого трудно отказаться.  

От дороги подошел еще один молодой полицейский. Он оказался смуглым и слегка небритым; на вид ему было примерно столько же лет, сколько моему сыну-старшекласснику. Однако он проявлял такую же официозность, что и рыжеволосый.  

— Мне только что позвонили из больницы, — сообщил он напарнику. — Умер по дороге.  

В Саут-Даунсе вдруг сделалось очень жарко и неуютно. Я чувствовал себя старым, пропотевшим и, мягко говоря, растерянным. Внезапно обнаружилось, что я очутился в чужой стране: стою перед вежливыми полицейскими, сообщившими, что мой единственный в Англии друг (и, что еще хуже, человек, за охрану которого мне было заплачено) отправился предъявлять права на собственное облачко.