Наружная дверь была не заперта, и когда Тимош неожиданно появился в хате, старик вздрогнул. Поверх газеты взглянул на парня и снова погрузился в чтение.
Первым нарушил молчание Иван.
— Тимошка, что я хотел спросить: где ты был в тот вечер… Ну, в ту ночь, помнишь?
Тимош удивленно посмотрел на брата.
— Домой ты под утро вернулся. А ночью где был?
— Говорили уже про это.
— Говорили да не договорили, — отшвырнул газету Тарас Игнатович.
— Погоди, отец, — остановил старика Иван, — давай по уговору; мирно-ладно, всё по порядку. Рассказывай, Тимошка.
— Да о чем рассказывать? — вспыхнул Тимош.
— Обо всем. Сам понимаешь, если уж спросили, значит, есть о чем спрашивать.
— Это что, допрос?
— Допрос — не допрос, а спрос будет. Сейчас с каждого спрос, а ты не лучше других. Для всех один закон.
— Не захочешь по-семейному разговор вести, — снова вмешался старик, — на людях спросим.
— Пытайте, где хотите. Ничего не знаю. Всё, что дела касалось, сразу сказал. А что меня касается — до того никому дела нет!
— Выходит, что есть, — измерил взглядом младшенького Иван, — ты вот не хочешь говорить, зато люди говорят. И знаешь, что говорят? Уверяют некоторые, что видели тебя в ту ночь.
— Неправда! Врут всё, — закричал Тимош, — всё врут.
— А ты почем знаешь, врут или не врут? Я же еще ничего не сказал.
— Что вам надо от меня? Чего пристали? Кто набрехал, у тех и спрашивайте.
— А ты не кипятись. Кипятиться потом станешь, времени хватит. Ты выслушай спокойно, внимательно. Есть, что послушать. Уверяют, что ты у судебного следователя был в ту ночь. Видели, как выходил от него — от следователя по особо важным делам.
— Ну, выходил, ну и что? Никого не касается.
— А вот и касается. Когда рабочий человек по ночам судебных следователей посещает, особенно с прокламациями за пазухой, так это даже очень всех касается. Послушай, что люди на заводе говорят, тогда и поймешь, касается или не касается.
Что-то сдавило горло Тимоша, еще мгновение и он потеряет власть над собой. Что он мог им ответить? Он не мог сказать, что был не у следователя, а у Мишеньки, у любезной Фенечки. Не мог рассказать о том, что произошло в переулке.
— Молчишь? — подошел к нему Иван.
Старик отстранил сына.
— Ты что, думаешь отвертеться?
Тимош отступил к стенке, не произнося ни слова.
— Слышишь! — ударил кулаком по столу Тарас Игнатович.
Тимош в упор посмотрел на приемного отца — взгляд младшенького испугал старика. Ткач очнулся, но было уже поздно. Тимош отступил еще, метнулся в сторону и кинулся прочь из хаты.
