— Жалуется?
— Житья, говорит, от тебя нет. Впустили, говорит, в хату на свою голову.
— А может, мне на нее жаловаться надо? Думаете, мне легко смотреть, как она вами командует, ситец отобрала, в Ольшанку погнала.
— Э, все вы командиры хорошие. А ты не обижай ее — сиротка!
Тимош потупился. «Сиротка» — это слово всегда жгло его.
А Наталка, словно услышав уговор, едва мать уехала, взялась за Тимошку.
— Ты что ж, к своей солдатке не спешишь?
Молчит Тимош. Притащил хворост, заплетает плетень.
— Прогнала?
Молчит.
— Или не знаешь, что в Ольшанку подалась?
Ни слова!
— У нее там кавалеры хорошие. Один машинист самый старший, две белых ленточки на околышке. Другой мясник. Толстый такой. Пузатый, — она показала рукой, как выглядит пузатый мясник, — просто даже и не знаю, кто из них лучше. Мясник, наверно, лучше. Чернявый мужчина, красивый, краснорожий. До него все бабы бегают.
— Отцепись!
Убежала, встретила корову, загнала во двор, напоила, подбежала с подойником.
— Она у мясника всегда останавливается. Ты спроси ее, спроси!
— Подоишь корову, иди гуляй. Я сам воды наношу.
И не заметил, как исчезла со двора.
Зашел в хату — сидит у кровати, голову в подушки уткнула, плачет. Сиротскими слезами плачет. Душу всю перевернуло. Походил по хате от двери до угла, опрокинул скамью в потемках, выругался, вышел на крыльцо, вернулся. Зажег каганец — плачет. Сел в углу. Пересел в другой.
Попались на глаза карты гадальные на горке. Взял карты, перебросал, раскинул на столе, сгреб, сложил в колоду, снова перетасовал, принялся кидать по одной на стол.
Вдруг смех за спиной:
— На трефовую даму бросаешь?
Хватил колодой об стол.
А девчонка уже к столу подсаживается. Достала свой осколочек зеркальца, заглянула, хоть там ничего и не видать, подхватила карты.
— Давайте, я вам на картах брошу, — и быстро-быстро, одна за другой раскинула веером картинки: тузы, шестерки, — Предстоит вам дорога дальняя.
— Что это ты на «вы» заговорила?
— Так надо, это ж гадание, — снисходительно глянула она на Тимоша, — казенный дом. Ой, карта выпала черная. Удар. Червовый король забирает трефовую даму.
Тимош чуть не разорвал червового короля, но вовремя отдернул руку — нехай, сиротка, гадает, утешается.
— Слезы. Смерть. Ну, вот слава богу, пошла красная. А после этого возвращаетесь домой. Вот он — дом. И соединяетесь с молоденькой червовой дамой. Любовь на сердце.
— Знаешь, что, — мрачно проговорил Тимош, — давай лучше в дурня сыграем.
Это предложение понравилось ей. Поправила фитиль в каганце:
