– Помогите! Спасите, люди добрые!..
И помощь пришла. Знал ли тот человек, который спас тогда Ерофея и Ганьку, что был орудием их злой судьбы?
Это промелькнуло в голове Анатолия за секунду, и снова он увидел перед собой взбунтовавшихся, озлобленных крестьян, опьяненных жаждой крови.
– Послушай, — сказал он как мог убедительнее, ловя взгляд желтых Ганькиных глаз. — Никто не убивал твоего побратима нарочно. Все вышло нечаянно. Лошадь понесла, а вожжи были намотаны Ерофею на руку. Лошадь мчалась, не разбирая дороги, его убило и изуродовало об ухабы. Да, страшная гибель, но виновны в ней только лошадь да сам Ерофей, потому что он несчастную кобылу хлестал немилосердно до потери разума, вот она и сбесилась.
– А ты откуда знаешь, что он ее хлестал? — раздался чей-то голос. — Может, ты в это время рядом был? А может, ты сам лошадь-то и хлестал? Может, это ты Ерофея и убил?
Толпа одобрительно зашумела, но Ганька махнул рукой, и все стихло.
– Тебе я бы и поверил, — проговорил он, не сводя цепкого взгляда с глаз Анатолия. — Да только нам доподлинно известно, что убили Ерофея в Перепечине. И своими сладкими речами ты нам уши не запечатаешь. Выдавайте убийцу, вот вам и весь сказ.
Холодок прошел по спине Анатолий.
– Ну что ж, — сказал он медленно, — ничего другого поведать тебе не могу, кроме того, что Ерофей погиб не в Перепечине, а случайно, в этом никто, кроме животины глупой, не повинен, да и она была всего лишь орудием Божиим. А уж коли тебе непременно нужно кому-то отомстить за побратима, то вот я перед тобой стою — мсти мне.
Мгновение они мерились взглядами, и вдруг Ганька отвел глаза! Анатолий собрался снова заговорить, понимая, что, если найдет сейчас нужные слова, может быть, еще получится переубедить этого пугающего человека. А если в нем самом угаснет жар мстительности, то и прочих удастся утихомирить, потому что Ганька — прирожденный заводила, вожак, который и впрямь действует на людей, как искра на сухую траву…
Кто знает, как повернулось бы дело, как вдруг за спиной Анатолия раздался истошный крик Семена:
– Батюшка ты наш, Анатолий Дмитриевич, почто не жалеешь жизни молодой, почто хочешь осиротить отца с матерью, почто без вины виноватишься, ведь не ты Ерофея сгубил, а эта девка-приблуда. Ей и ответ держать!
– В самом деле, девка! Истинная правда! — поднялся крик в толпе. — Не слушайте этого барина, он нам глаза отвести норовит. Мы же сами видели, вот только что видели, как девка скакала верхом, забавлялась, волоча мертвое тело! Бесовка, ведьма, гулящая, в одной рубахе да верхом! Упырица, крови нашей насосаться хочешь?
