Она ни слова не сказала Анзельму о случившемся. Ей было страшно даже мысленно повторить слова незнакомца, лишь в качестве безмолвного протеста она поцеловала Анзельма, и этот поцелуй должен был означать: «Я сумела выбрать, Петер Грауман».
Когда они вошли в столовую, первым словом, которое произнес Анзельм, было то самое имя.
— Знаешь, что я слышал об этом Граумане? Ведь ты помнишь его, Рената? Это очень интересно! Говорят, что он анархист, по крайней мере во взглядах, и что его выслали и теперь он, как хищный зверь настороже, торчит на швейцарской границе.
— Откуда ты это знаешь? — еле слышно спросила Рената и подошла к камину погреться.
— Так… случайно… услышал. Как можешь ты так подолгу гулять, Рената! Ты совсем посинела от холода. Ах, моя единственная, ну зачем только ты мерзла в этом лесу!
Он склонился к ней и стал страстно целовать ее руки.
— Ты привез мне газеты, Анзельм?
Он с комическим отчаянием всплеснул руками.
— Совершенно забыл!
— Где же ты был так долго?
— В клубе.
— Разве в Констанце есть клуб? Что ты там делал?
— Играл, Рената.
Он стоял у окна, отвернувшись от нее.
Рената закрыла глаза и представила себе его сидящим за карточным столом.
«Это доставляет тебе удовольствие, Анзельм? — хотела она спросить, но слова эти прозвучали только у нее в голове. — Или дело не только в картах?»
За ужином Анзельм рассказывал ей о городе.
— Ты еще не осмотрела хорошенько этот город, Рената. Нам с тобой следует обойти все его уголки и осмотреть все старинные дома, например дом, где был заключен Гусс. Ведь это свого рода исторические книги.
— Терпеть не могу исторические книги.
В эту минуту в передней послышались голоса, становившиеся все громче. Один голос был Винивака, другой чужой. Рената вздрогнула и вскочила. К столовой приближались быстрые шаги, и Ангелус начал яростно лаять. Дверь отворилась, и на пороге появился человек, которого Вандерер не знал. Он был строен и изящен; белокурая борода обрамляла тонко очерченное лицо, на которое годы не наложили заметных следов. Он остановился и пристально смотрел на Ренату.
Рената, бледная как полотно, стояла в оцепенении.
Незнакомец вошел, запер дверь перед носом следовавшего за ним Винивака и положил шляпу на стул.
— Ты удивлена моим появлением, Рената, — сказал он, делая над собой видимое усилие, чтобы оставаться вежливым и спокойным. — Но мне необходимо еще раз поговорить с тобой. Есть некоторые вещи, которые должны быть сказаны, какой бы свободной и самостоятельной ты себя ни воображала. Надеюсь, что ты меня выслушаешь.
