Петер Грауман замедлил шаги и проговорил задумчиво, как бы про себя:
— Неужели я горько ошибся? Простите, я воображал, что вы можете понять. То, что я сделал и о чем говорил, вероятно, кажется вам преступлением. Хорошо, пусть это будет преступление, тысяча первое. Тысяча остальных — в том же роде или еще хуже. Буржуазный мир непроницаем. Остается стать сторожем и бодрствовать перед запертыми воротами.
— Но чего же вы хотите от меня? — с тревогой воскликнула Рената.
— У меня есть маленькая записная книжка. Содержание ее я знаю наизусть, и потому мне не надо света, чтобы прочесть ее… Елизавета Кернер погибла, Маргарет Хольмсен погибла. Анна Малинг погибла. Эльвина Симон…
— Эльвина Симон? — прошептала Рената. — Что все это значит?
— Погибли от одной и той же болезни: от любви, растраченной в пустыне. Не от несчастной любви, нет; от нее в большинстве случаев выздоравливают. Как объяснить, чтобы вы поняли? Представьте себе, например, что какой-нибудь поэт, за неимением бумаги и чернил, записал свое лучшее произведение, в котором вылилась вся его сущность, все заветные мысли и чувства, записал его… на песке, а поднявшийся ветер безвозвратно развеял все написанное. Поймите: безвозвратно! Это даже хуже, чем доверить все свое состояние плохому кораблю. И все эти женщины немы; они гибнут молча и терпят, терпят… А когда заговоришь с ними в темноте, они убегают и призывают на помощь буржуазное приличие. Уметь выбирать — это главное в жизни.
Они стояли теперь на холме. Внизу была вилла Вандерера, и оттуда доносился хриплый голос Винивака. На озере пронзительно свистел пароход. Рената была бледна. Широкополая шляпа и козлиная бородка не казались уже ей смешными; в них было что-то зловещее.
— Я ничего не понимаю, — сказала она глухим голосом.
Грауман широко раздвинул рот и оскалил зубы, как фавн.
— Одно движение руки говорит мне больше, чем история жизни. В особенности по отношению к мужчинам у меня чутье сыщика.
Он почтительно поклонился и ушел. Из сада раздался тревожный голос Вандерера:
— Рената! Рената!
Рената, не отвечая, медленно двинулась вперед.
