С утра позвонила мама, долго желала всякого добра. В том числе "жениться поскорее на доброй девушке". Я грустно кивал, забыв о том, что мама меня не видит. Голова была занята совсем другим.
Вернулась Анна только к весне… Как ни в чем ни бывало пришла ко мне и все стало так… будто и не было того Антона.
Начало мая
Начало у недели было странное, это уж точно.
В понедельник позвонила моя маман и попросила выручить ее. Забрать из школы моего меньшого братца. Денька учился в какой-то очень умной гимназии, у которой были сплошные достоинства и только один недостаток — она находилась за городом. И каждый день мои предки тратили по часу чтобы отвезти мелкого на учебу. Мама всегда старалась дать своим детям лучшее. Мне, как я уже говорил, досталась свобода. А Дениске — форма престижной школы. Хотя, учиться там ему вроде нравилось.
Звонок раздался около одиннадцати утра. Мама извиняющимся голосом сообщила, что ей до зарезу нужна моя помощь. Сказала, что я ее очень, ну просто очень обяжу, если потрачу час драгоценного времени на дорогу до гимназии. И еще час на обратную дорогу. Уже тогда я заподозрил подвох. Но не обратил внимания на тихий ропот внутреннего голоса.
Уроки у Дениса были в первую смену и заканчивались к часу дня. И я, естественно, опоздал. Пока отпросился у коллег, пока дождался автобуса… Когда пришел, звонок с перемены давно прозвенел. Во дворе гимназии было пусто и тихо. Братишка сидел на качелях и печально наблюдал за воротами. Меня он не видел, мешали ветви деревьев, растущих вдоль дороги. Зато я легко мог разглядеть и выражение лица первоклашки, и его опущенные плечи, и брошенный в сухой траве рюкзачок. Денька был очень похож на меня в его возрасте. Только немного добрее и доверчивей. Наверное, предки ругались не так часто. Или не при нем. Или во дворе не было обидчиков…
Как только я попал в его поле зрения, День радостно подскочил и, забыв про свое школьное имущество, бросился мне на встречу.
Нельзя сказать, что я питал к младшему большую привязанность. Все же разница в годах слишком большая. Говорить с ним можно только о машинках, сегах, легах и прочих детских радостях. Но… Все же брат — это брат. Я всегда помнил, что в этом мире есть человечек, который мне нечужой. Пусть у нас и разные папаши. Пусть ему всего семь, а мне — двадцать пять. Но зато никто больше не бежит так ко мне, раскинув руки. Даже Ежик…
Я подхватил его и слегка подбросил. Денька взвизгнул от избытка чувств, а затем сурово изрек:
