К этим ценностям относились и сложные полузабытые танцы, которые прежде в особых случаях исполнялись в храмах. И то, что Кийоми посвятила себя этой области старины, спасло девушку от беспощадных критиков из аристократических кругов, которые наверняка резко осудили бы ее за то, что она живет не так уединенно, как полагалось девушке ее происхождения.
Кийоми увидела, что у Равенсбурга плохое настроение.
— У тебя неприятности? Если так, я бы хотела разделить их с тобой.
Он не хотел пока рассказывать ей о неприятном известии. Но она, казалось, догадывалась, в чем дело.
— Если бы это были обычные служебные неприятности! Но это хуже, Кийоми. Гораздо хуже!
Она вздрогнула точно так же, как Равенсбург, когда посол отвел его в сторону на приеме.
— Значит, из Берлина ответили отрицательно? Равенсбург молча кивнул.
Девушка плотнее запахнулась в парчу, словно ей стало холодно. Но быстро овладела собой.
— Не огорчайся, дорогой. Мы ведь ничего другого и не ожидали.
— И все-таки я не сдамся! — горячо воскликнул он. — Я не сдамся… я поеду в Берлин.
Она умоляюще протянула к нему обе руки.
— Не делай этого, Герберт, не езди в Берлин, дорогой! Это было бы большой ошибкой… Мы ведь и так вместе, мы любим друг друга.
Равенсбург ласково погладил ее по руке.
— Пока мы оба здесь, в Токио, еще можно смириться, — согласился он. — Но ведь меня в любой день могут перевести. Идет война, и я, конечно, попросился на фронт. Меня могут призвать со дня на день… Мы должны подумать о своем будущем…
— Герберт, ты загадываешь очень далеко наперед!
— Я обещаю тебе найти выход. Я уже… Ну ладно, мы поговорим об этом в другой раз.
Раздался резкий стук в дверь, и в комнате появилась костюмерша. На ее лице была недовольная гримаса. Костюмерше не нравилось, что у баронессы Номура могут быть интересы, не имеющие отношения к классическому искусству. Она протянула девушке большую волосатую маску. Кийоми, схватив ее обеими руками, надела на голову. Превращение было полным. Вместо прелестного девичьего лица на Равенсбурга смотрела страшная маска. Рыжие, цвета ржавчины, спутанные волосы ниспадали на плечи девушки, полностью закрывая их. Из оскаленной пасти торчали волчьи клыки, на месте глаз ярко полыхали большие ярко-красные круги.
— Кийоми, не смей носить это! — запротестовал возмущенный Равенсбург. — Отвратительный наряд!
Она рассмеялась.
— Не забывай, что, несмотря на пугающую внешность, я добрый демон. Я прогоняю злых духов, чтобы они оставили в покое рисовые поля крестьян. Я добрый дух… и тот, в кого я вселяю ужас, все же любит меня.
