А дома поджидала ее разъяренная мать и сынок, любящий и любимый.
Мать, как всегда, все делала — и работала, и дом держала, варила-убирала-стирала.
А дочь приезжала с ночной пьянки и валилась как сноп, чтоб утром со стоном продрать грязные глазенки, буквально грязные, т. е. черные от туши как в очках, кое-как обмыться, там, там и там, подмышками и ниже), переодеться в чистое, что мать простирнула, и валить на работу, где все налажено: пиво на опохмелку, потом обед, обсуждение по телефону «как было вчера» и поиск что будем делать вечером, целый бизнес — звонки, звонки, беготня занять денег, купила бутылку и шасть за ворота.
Домой вечером? К мамаше, которая будет проедать голову? Читать книжку Сережке на ночь? О-о-о, только не это.
Потом, как это бывает, мать отходит в мир иной, год по больницам, операции, а Настя должна разорваться — сын пошел в первый класс, надо утром его кормить и после школы тоже, как-то обстирывать, а головка у женщины плохая — теперь что ни день, вечерами собираются гости, хата свободна, гости и с похоронами помогли!
И опять покатилась жизнь, а Сережка все понимает, он не осуждает мать, как-то учится.
Друзья довольны: несмотря на, какой сын растет! Симпатичная круглая мордочка, все время около мамы, рассказывает (в лицах) как в школе, гости за столом, он тоже притуляется, ночь-заполночь не спит вместе со всеми, утром карабкается из постели вслепую, и в темноте, не кормленный, кое-как одевается и бежит в школу. Как-то сам тянется жить как все, копошится, приносит отметки.
— Да! — замечает хмельная Настя подругам. — Другие вон и водят то на музыку, то куда, и стирают каждодневно, а у меня строгий закон: ребенок, не мешай. И мой меня ценит, да, Сережка?
Сережа прижимается к матери, не отходит, нашел драгоценность. Конечно, она добрая, участливая, всех выслушает, ко всем с радостью, никаких претензий, никаких конфликтов, светлый человек.
И как-то забывается, что у нее морда типичная посталкогольная, как у вокзальной шлюхи, что у нее заплывшие глазки, что юбка у нее короткая, что ложится она со всяким кто хочет. Ну что же, такая у нее природа, заключают друзья-мужчины, все как один так или иначе переспавшие с ней (Настюха — свой человек, это и изменой не считается, иногда надо отдохнуть от всего).
И вот при ней растет мальчишка, был бы девчонкой, давно бы его уже трахнули мужские гости, которым по пьяни все равно, глаза не видят, разум отключен, шасть в соседнюю комнату, а там кто-то спит под одеялом.
