Заткнись. Вечно, что ли, свои обиды вспоминать по каждому поводу? Дай ранам наконец затянуться!
Это ты к своим же словам так прониклась, от той лапши, что мальчику тут на уши вешала? Забудь, он другое дело, для него еще есть надежда.
А для меня разве нет? Для меня – разве нет?!
–К черту, – проворчала она вслух и встала. Мальчик тоже встал, чтобы открыть ей дверь. – А ты верующий? – спросила она Ариэля в дверях.
–Нет. Мои родители сказали, что в восемнадцать я сам смогу выбрать себе веру, если захочу. Сами они агностики.
–Ну и как, уже что–нибудь выбрал?
Он усмехнулся.
–Могу, например, в христианство перейти.
–Э–э–э, нет, это зря, парень. Христианам жениться можно только на единоверцах, и только один раз за всю жизнь.
–Тогда я найду себе христианку. На всю жизнь, – он посмотрел на нее в упор, и Нэлза почему–то отвела глаза.
–Долго искать придется, парень, – сказала она, хлопнула его по плечу и отправилась спать.
* * *
Нэлза выдержала еще две недели упадочного безделья, пьянства и ежеутренних мук при выборе нового наряда, после чего отозвала Нэргана в сторонку и объявила, что уезжает вместе с Ариэлем.
–Не можем же мы вечно пользоваться твоим гостеприимством, Джарт. Пора бы для разнообразия и поработать. Мне как раз подвернулся выгодный контракт.
–Если бы вы вечно пользовались моим гостеприимством, я был бы только рад, – сказал Нэрган сумрачно. – Скажи честно, Нэлза, вы ведь из–за меня уезжаете? Тебя Ариэль попросил?
–Разве я тебе когда–нибудь врала? Нет, он меня не просил, но так будет лучше для вас обоих. И для меня тоже, потому что я скучаю по «Авроре» и хочу опять заняться делом. И тошно уже смотреть на ваши кислые физиономии.
–Нэлза, может, ты мне объяснишь, что я сделал не так?
Она легко прикоснулась пальцами к его руке, лежащей на парапете балкона, и сказала:
–Ты все делал так, Джарт, если тебя это утешит. Но ты выбрал не тот объект. Жизнь слишком круто обошлась с мальчиком, так что ему простительно быть несколько… холодным. Может быть, он оттает через пару лет, а может быть, никогда. А может быть, через пару лет ты сам потеряешь к нему всякий интерес, когда он подрастет и лишится своей ангельской чистоты и кротости, которая так убойно действует на парней вроде тебя.
–Ты никогда не стесняешься резать правду–матку в глаза, – пробурчал Нэрган, отворачиваясь.
–Самые действенные лекарства – горькие, дружище.
–Вы с ним очень похожи, ты знаешь? – Нэрган смотрел в темноту сада, опираясь локтями о парапет. – Он даже словечки твои и жесты копирует.
