Всю ночь это плакатное пламя плясало перед моими глазами. Было жарко и душно, И настоящий едкий дым щипал глаза.
К утру все вокруг было как в тумане. Скрылись синие вершины на горизонте. Мутно светило солнце. Никто не выгнал на пастбище скот. Коровы беспокойно метались по загородкам и не просто мычали, протяжно и просяще, а дико рявкали, раздувая ноздри. Жалобно голосили овцы, визжали поросята, растерянно взлаивали собаки. Люди укладывали вещи в кованые сундуки, вязали узлы и выносили их на поляну посередь улицы. Самые беспокойные тащились на околицу, к речной старице. Некоторые ставили в воду столы, лавки и громоздили на них свое добро.
Отступать было некуда: на десятки верст стояла тайга.
На дрезине привезли молоденького железнодорожника, обожженного, всего в бинтах. Бабы причитали, всхлипывали. А начальник станции семенил до самого фельдшерского пункта рядом с носилками и визгливо выкрикивал:
— И чего вы со мной делаете! Пожар им. А отвечать кто?
Спустя несколько часов в сторону пожара, не останавливаясь и не замедляя ход, прогрохотал паровоз с несколькими платформами. На них стояли два трактора. Из города шло подкрепление.
Весь день над лесом плутал в дыму аэроплан…
Отец вернулся через неделю. На него было страшно смотреть. Слезились красные глаза с оплавленными ресницами. Опали щеки, обметанные клочковатой щетиной. Он долго сидел на завалине в изодранной обгорелой спецовке, неподвижно свесив с колен тяжелые, забинтованные руки.
Мать сбегала за бутылкой водки, истопила баню, обмыла его, большого и беспомощного. Распаренный, он сидел после за столом, осторожно брал стакан и медленно пил, вздрагивая при каждом глотке. Прозрачные капли скатывались по рыжему подбородку и падали на холщовую нательную рубаху, оставляя темные расплывчатые следы.
Проснулся отец на другой день к вечеру. Долго седлал непослушными руками лошадь и отправился объезжать лесные гари.
Было это давно, так давно, что казалось навсегда забытым.
…На маленьком теплоходе, у команды которого по выходу судна из ремонта оказался свободный день, я был единственным гостем. Мы хорошо позагорали, накупались и теперь спешили в пригородный порт.
Еще издали мы увидели дым. Возле берега горел лес. Огонь воровато поднимался по склону, словно хотел скрыться в таежной глуби от людских глаз.
К пожару я отнесся равнодушно. На противоположном берегу водохранилища — большой поселок, пожарники. Там не могут не заметить огня и дыма. Заволновался я, лишь когда теплоходик стал воротить к берегу. Надо же! Пока команда возится тут, пройдет час-два — и опоздаю я на электричку, идущую в город. Сиди жди — одно беспокойство.
