Какое облегчение — избавиться, пусть даже частично, — от треклятого женского одеяния и вместо грубой ткани почувствовать на своей груди теплые девичьи руки!
— А это от чего? — спросила она.
Он посмотрел на старый серый шрам на левом плече, по которому она водила пальцем.
— Обычная история, — ответил он, и собственный голос показался ему грубым. — Дуэль из-за какого-то пустяка.
— Наверняка из-за какой-то женщины, — произнесла она насмешливо.
— Карточная ссора, — поправил он.
Щеки девушки слегка порозовели, когда она откинула одеяло, чтобы осмотреть раненую ногу. Аккуратно забинтованная тонкой холстиной огнестрельная рана оказалась на середине бедра. Девушка осторожно начала разматывать бинт. Занимаясь этим, она говорила, и, хотя Филипп был еще, очень слаб, ее руки и голос вызвали в нем возбуждение.
— Доктор удалил пулю. Он сказал, что если не будет воспаления, вы быстро поправитесь, но хромота может остаться.
Она быстро нанесла мазь, и начала накладывать свежую повязку. Неожиданно резкая боль заставила Филиппа застонать. Не удержавшись, он поморщился.
— Простите, — тихо сказала она.
С некоторым сожалением Филипп позволил ей застегнуть пуговицы на своем ужасном одеянии и укрыть себя одеялом.
— Как часто вам приходится это делать? — спросил он, когда она закончила.
— Раз в день, — ответила она.
«Я бы предпочел раз в час», — подумал он.
Девушка поставила миску с кашей и баночку с мазью на поднос и направилась к двери. Ему не хотелось, чтобы она уходила. Кроме того, ему совсем не хотелось вновь оставаться в одиночестве.
— Мне не помешало бы еще одно одеяло или даже пара — здесь жуткий сквозняк. Кроме того, прикажите занавесить окно и, пожалуйста, раздобудьте где-нибудь немного бренди.
С невозмутимым видом она проигнорировала его просьбы.
— Вы не сказали мне, как вас зовут, — чуть не прокричал он, когда девушка уже открыла дверь.
— Но вы не спрашивали, — дерзко ответила она. «Несносная девчонка», — подумал он. Она хотела, чтобы он спросил, и, черт возьми, он это сделал.
— Меня зовут Анджела, — ответила она, — но я не ангел. — С этими словами она вышла, хлопнув дверью и оставив его в полном одиночестве.
Филипп никогда не любил одиночества. В одиночестве он скучал, поэтому любил проводить время в окружении друзей, приятелей, знакомых. Он всегда предпочитал компанию, и вот теперь единственный, кто может скрасить его одиночество, — «сердитый ангел», неизвестная простушка, правда, чертовски привлекательная. Впрочем, и она покинула его. И ему не оставалось ничего другого, кроме как думать о том, о сем — занятие, которого он обычно избегал.
