— Понятно. Что ж, надеюсь, я у вас не задержусь. Думаю, уже сегодня ближе к вечеру я мог бы отсюда уехать.
— Мне бы этого очень хотелось, но боюсь, это невозможно, — живо ответила она. — Вы ранены в ногу, у вас сломаны три ребра, а на голове ужасная рана. Кроме того, у вас, похоже, сломан нос.
— Опять? — вслух удивился он. Она подняла брови. — Черт! Нос у меня раньше уже был сломан, — добавил Филипп устало, потирая скулу. Не мешало бы побриться, а то он, должно быть, выглядит как настоящий дикарь.
— Вы, похоже, завзятый бретер, — заметила девушка, и Филипп не стал ей возражать. — Вам не нравится каша? — спросила она, взглянув на почти полную миску, которую он так и не рискнул поставить на столик.
— Не нравится, — честно ответил он. — Ужасная гадость.
— Теперь понятно, откуда у вас так много ран, — ответила девушка, забирая у него миску.
Затем она взяла с подноса полотняные бинты и небольшую баночку с мазью. По-прежнему не церемонясь, девушка — «сердитый ангел» — положила одну маленькую руку ему на грудь и слегка подтолкнула, опрокидывая Филиппа на подушку.
Обрабатывала раны она молча. Сначала смазала порез на лбу. Он тоже молчал, хотя очень хотелось ругаться и жаловаться, потому что мазь начала щипать. Несмотря на боль во всем теле, Филипп остро ощущал, как ее нежные пальцы мягко поглаживают его кожу. И боль не помешала ему заметить ее красивую грудь, оказавшуюся прямо перед его глазами, когда девушка склонилась над ним. На ней было какое-то ужасное платье серого цвета, закрывавшее все почти до самой шеи, и белый передник, приколотый к платью булавкой. Даже через грубую ткань было видно, как напряглись ее груди. Очертания полной, округлой груди всего в нескольких дюймах от него. От его рта.
Филипп не стал отводить взгляд. Пусть он дворянин и джентльмен, но ведь заинтересованный взгляд еще никому не причинил вреда. Ничуть не смущаясь, девушка расстегнула пуговицы его рубахи и распахнула ее, обнажая грудь. Филипп с удовольствием подчинился, мимоходом заметив, что его одеяние очень похоже на женскую ночную сорочку.
— Что это на мне? — с подозрением спросил он.
— Можете поблагодарить Генриетту, нашу кухарку, это она одолжила вам одну из своих ночных рубашек. Это единственное, что подошло вам по размеру.
— Что ж, передайте ей мою благодарность, — сухо заметил Филипп.
Конечно, было бы лучше, если бы Генриетта приготовила ему приличную еду. Но, бросив взгляд на «сердитого ангела», он не решился произнести это вслух.
