— Неужели так трудно… — спросила она, слегка задыхаясь.
«Да», — мысленно произнес он.
— …настроить зеркало и сосредоточиться на своем отражении? — закончила Анджела. Значит, они думают о разных вещах. Филипп отпустил ее руку и сконцентрировал внимание на бритье.
— Поговорите со мной, — попросил он, испытывая неловкость от молчания.
— О чем?
— Как долго вы живете в монастыре?
— Шесть лет, — ответила она с вздохом. — Шесть лет, один месяц и двенадцать дней.
Филипп остановился и посмотрел на нее:
— В самом деле? Вы старше, чем я думал.
— Старше и мудрее, — ответила она, не отводя взгляда.
— Сочувствую, — легкомысленно сказал Филипп. — Продолжайте, Анджела. Мне так нравится ваш голос.
Он смог произнести эти слова, поскольку не смотрел на нее.
— Тогда спросите меня о чем-нибудь.
— Расскажите о своей семье. У вас есть братья или сестры?
— Один брат и две сестры, все младше меня, — сказала Анджела.
От воспоминаний ей сразу стало грустно, и она сама задала вопрос:
— А как насчет вашего брата? Он ведь не знает, где вы, не так ли? Может, вы хотите ему написать? Ведь он, вероятно, беспокоится.
— Сомневаюсь. Мы с ним почти не разговариваем, за исключением тех случаев, когда спорим о чем-либо.
Хотя интересно было бы посмотреть, как он среагирует на этот шрам, — произнес Филипп, потирая пальцем порез над правым глазом. — Наверняка он разозлится.
— Почему?
— Потому что у него точно такой же, только мой чуть побольше. Теперь единственный признак, по которому нас можно отличить, — мой сломанный нос. Ну, разве еще то, что он хороший, а я плохой.
Она не стала ему возражать.
— Но мы говорили о вас и о ваших родных, — продолжил Филипп. — Вы им пишете?
— Время от времени я получаю от них письма. Но сама я редко им пишу, и мои письма, как правило, совсем короткие. У меня ведь практически нет новостей.
Ее письма почти всегда были одинаковы.
Дорогие мои! Размышляла над своими грехами, молилась о прощении, выполняла рутинные обязанности в монастыре. Надеюсь, вы меня простите.
Любящая вас Анджела.
Присутствие Филиппа было единственным за шесть лет событием, нарушившим однообразное течение ее жизни, но она понимала, что не стоит писать об этом своим домашним, потому что это лишь расстроит их.
— Если у вас так мало новостей, вам следует почаще выбираться в свет.
— Я не могу покидать монастырь, — сказала Анджела и замолчала. — Хотя я еще не приняла постриг…
— Так вы еще не приняли постриг? А что это значит? — Он перестал бриться и внимательно посмотрел на нее.
