Он начался с легчайшего мелодичного перестука маленьких металлических тарелочек, предназначенных для отбивания ритма пальцами. Вначале легкий, как касание ветерка, ритм нарастал, усложнялся. К нему добавились, как тяжелые струи ливня к первым каплям дождя, хлопки ладоней и маленьких ступней. Новые звуки – то ли колокольчиков, то ли браслетов – гармонично и непередаваемо тонко вплелись в основной рисунок мелодии. И наконец закружил стремительный колдовской вихрь танца, наполняя собою и сад, и ночное небо, и сердце Тэху, ошеломленно замершего под окном великой танцовщицы храма Амона-Ра. В своем воображении Тэху видел ее – маленькую, гибкую, в туманно-прозрачной накидке; тонкие лодыжки и хрупкие кисти – в звенящих браслетах, и драгоценные нити вплетены в распущенные волосы, а глаза полуприкрыты в мистическом экстазе. Что видела она в своем пламенном воображении? Куда уводил ее ритм танца? В какую иную реальность бытия? Что она при этом чувствовала? Дорого заплатил бы Тэху за то, чтобы знать это! Любую цену! Но это было невозможно! Кто она – и кто он?!
Немыслимые, фантастические звуки постепенно стали стихать, замедляться. Будто отступала, уходила гроза, и последние капли волшебного дождя нехотя покидали небо, опадая на землю. Тэху услышал легкий стон, звук падения легкого тела, и – наступила тишина. Привычная и дисциплинированная прислуга тоже выжидала. Затем, видимо, в ее опочивальню вошли, подняли и перенесли на постель, потушили огни и ушли, оставив одну. А Тэху еще долго стоял, прислушиваясь к ночи, к звездам, к своему сердцу.
Весь следующий день госпожа спала. А он стоял с Джети у портала ее дома и готов был стоять вечность, охраняя ее сон. Теперь она была для него почти божеством – опасным и притягательным одновременно. Таинственно опасным и – может быть, именно поэтому – непреодолимо привлекательным!
А вечером к ним вышла рабыня-нубийка. Потянув Тэху за локоть и вынудив наклониться, зашептала ему на ухо:
– Тебе велят прийти ночью к бассейну!
Он чуть не спросил сгоряча, кто и зачем, но тут же его обожгла догадка: это госпожа зовет его! Он лишь молча пристально посмотрел на Пакхути: верно ли он понял? Служанка кивнула, угадав его немой вопрос, и исчезла.
Вечером им на смену явился Руметис с двумя наемниками, и Тэху с Джети отправились отдыхать. Тэху уселся к жаровне и, глядя на мерцающие угли, стал размышлять о предстоящей встрече. Что за наваждение овладело им? Отчего он не сопротивляется, не позволяет себе думать о последствиях, отметая угрызения совести и дурные предчувствия? Что же это за женщина, что так глубоко вошла ему в душу?
