Бармен предупредил, что наливает по последней, и я позвал Томаса к себе в мастерскую продолжить знакомство. Мастерская у меня на первом этаже той самой фабрики, которую когда-то купили мы с Марлен и часть которой я теперь снимаю у новых владельцев. Нам пришлось продать ее вскоре после развода, Чтобы Марлен смогла выплатить компенсацию. Мистер Муфуфу подал в суд за ошибочное удаление зуба.
Очень жаль, потому что я любил эту фабрику. Не нашу квартиру наверху — она была детищем Марлен, и в конце концов из нее вышла невыразительная помесь нью-йоркского пентхауса с театральной подсобкой: всюду толстые балки, хромированные прибамбасы и раскладные диваны. Больше всего мне было жаль продавать мастерскую — еще не тронутый фабричный цех. Когда-то он принадлежал небольшой фирме, выпускавшей балетную обувь, и здесь ничего не менялось добрую сотню лет: окна с древними деревянными рамами от пола до потолка, вдоль стен металлические полки с выгоревшими рукописными ярлыками:
Туфли для чечетки мужские
Туфли для чечетки женские
Индивидуальные заказы
Туфли для джаза мужские
Чешки для девочек
Возврат
Пуанты женские
Образцы
С потока светят лампы дневного света, каждая в четыре трубки, на моей памяти не перегорела ни одна. В углу кладовой до сих пор лежит не меньше сотни новых трубок; они тонут в пыли и ждут своего часа, чтобы засиять. Каждая полка, каждое удобное местечко занято коробками со всяким барахлом, которое я собираю. Когда-нибудь все это пригодится мне для работы — или не пригодится, как знать. Я работаю на длинных исцарапанных сосновых скамьях. Когда-то на них раскладывали туфли, на кожаные подошвы набивали пластинки для чечетки, верх обтягивали атласом, расправляли, пришивали. Я до сих пор нахожу то обрывок шелковой ленточки в щели на полу, то клочок телячьей кожи глубоко в шкафу.
Когда мы покупали здание, риелтор сказал, что однажды на фабрику заезжала сама Анна Павлова. Во время австралийского турне звезда пожелала заказать коробку атласных пуантов. Случилось это, если не ошибаюсь, в 1926 году. Фабрика славилась цветными балетными туфлями, которых тогда не делали в Европе. Хорошая история, даже если и вранье. Я много раз представлял, как первая леди мирового балета плывет по темным коридорам: чувственный рот, шляпка колокольчиком, боа из перьев на шее, перчатки тончайшей кожи, крохотные башмачки.
Раз за разом я пытался воплотить ее в многослойных подвесных скульптурах, но ничего не получалось. Материя пересиливала дух. Я не мог сделать так, чтоб они танцевали. Мои композиции свисали отовсюду, все разных размеров. Многие так и остались на стадии первой прикидки.
