Батута проговорил:
— Ромеи эту штуку называют — цагра, германцы — арбалет, а по-нашему просто — самострел.
Серик проговорил нерешительно:
— Видел я подобную штуковину… Только сделана была не в пример грубее… Да и у Шарапа со Звягой такие есть; ихние пацаны упражняются из них стрелять…
— Ну, ты пока не суди… Это ж — первый. Тут главное — чтобы лук был гибкий. Булат лучше всего подходит. А уж булат ковать я умею. Остальное — дело не хитрое.
— Бабское оружие… — презрительно бросил Серик.
— Не скажи… — протянул Батута. — Ты вот из лука рыцаря с коня ссадишь?
— Ну, хватил! Он же в броне с ног до головы…
— А из этого — запросто! Да и в пехотном бою он хорош. Стой между пешцами, и сади себе. А пешцы уж тебя, как родного, и щитами укроют, и от чужого копья оборонят.
Серик потрогал пальцем несуразно толстую тетиву из бычьих жил, сказал:
— Тетива толстовата…
— Ничего не толстовата… И такую придется после десятков двух выстрелов менять. Вот волочилку для проволоки потоньше сделаю, или германскую куплю, то тетиву проволочную совью. То-то будет добротно!
Батута, пыхтя, накрутил ворот, пластинчатый лук изогнулся, щелкнула заноза. Взяв толстую, железную стрелу, из кучки на полке, Батута вложил ее в желобок, прицелился в противоположную стену. Кузня, будто вся вздрогнула от удара. В противоположной стене стрела не торчала — там зияла щель, в которой блестел погожий день.
— Надо же, в паз угодила… — пробормотал Батута. — Дай Бог, ни в кого не попал…
Он вышел из кузни, прошел к тыну. В бревне торчала глубоко вонзившаяся стрела. Серик подошел следом, потрогал стрелу — она сидела крепко. Тогда он принялся качать ее из стороны в сторону, и только после долгого раскачивания ему удалось выдернуть стрелу.
— Да-а… — протянул Серик. — И правда, прошибет рыцаря вместе со щитом…
Батута протянул ему самострел:
— Владей! Хоть и тать, а все ж таки брат…
На следующий день была суббота, а потому с утра собрались на базар. Серик надел алую шелковую рубаху, сафьяновые сапоги, расшитые канителью золотыми узорами, узкие половецкие штаны из аксамита, подпоясался золотым рыцарским поясом. Наблюдавший за ним с насмешливой улыбкой Батута, сказал:
— Меч прихвати…
— Зачем?! — изумился Серик.
— Ты так разоделся, что Рюриковы дружинники наверняка привяжутся…
Пожав плечами, Серик прицепил к поясу меч, а сзади за пояс заткнул длинный и узкий половецкий кинжал.
Чинно шли по улице; впереди Серик с Батутой, плечом к плечу, следом — величественно плыла дородная мать, а уж за ней, как цыплята, стайкой сестры, разодетые в яркие шелка. Серик сразу обратил внимание, что большинство горожан оставили своих дочерей дома. Надо же, осенний торг — и девок дома забыть!
