– Остыли? – заботливо поинтересовалась она.
– Еще как опостылели, – ответила Айя Напа.
– Я имею в виду – достаточно ли холодные, чтобы давать их собаке? – терпеливо пояснила миссис Кэдуоллер-Бофорт.
При этом она характерно закатила глаза, что наводило на мысль: она не впервые встречается с проблемой найма прислуги.
– Прямо из раковины, – сказала Айя Напа и заржала как лошадь.
Я не сразу сообразил, что она хотела сказать. Вначале мне представились какие-то полуустрицы-полусосиски. Однако Пучок, судя по выражению морды, нисколько в них не сомневался.
– Вечный зов, – произнес он, следя за сосиской, как кобра за дудкой факира.
– Прекрасно, можете идти. Вы все сделали правильно, – сказала миссис Кэдуоллер-Бофорт, взяв с подноса сосиску и отламывая кусочек.
Она могла работать дрессировщицей в цирке, эта удивительная миссис Кэдуоллер-Бофорт. Пучок сел, он дал лапу, лег перед ней, потом перекатился, завилял хвостом и высовывал язык, словно ахая от восторга. Он покорно ждал и получал подачки. И в заключение отвесил короткий поклон, точно говоря: «Благодарю вас».
– Это животное выдержало все испытания, – сказала миссис Кэдуоллер-Бофорт. – Ваш песик практически может разговаривать.
Пес бросил на меня заговорщический взгляд. «Это наш секрет. Мы же им ни с кем не поделимся».
– Собаки могут разговаривать, правда, надо только уметь их слушать, – продолжала миссис Кэдуоллер-Бофорт. – Они чувствуют все то же, что и мы, и им необходимо все то же, что и нам. Вы обратили внимание на этот занавес в коридоре?
– Да.
– У меня был Лабрадор, который все время жаловался на сквозняки.
В лучах света были видны пылинки, вившиеся между стропил, чай был отменный и приятно щекотал небо. В зелени деревьев, маячивших за окном, зашлась хохотом какая-то птаха.
– Какие замечательные места, – заговорил я, пытаясь управлять разговором.
Я слышал, что футболист Диего Марадона мог набивать на ноге шарик от настольного тенниса даже после того, как попал в аварию. Некоторые вещи входят в вашу плоть и кровь. Моей плотью и кровью были разговоры о недвижимости и земельной собственности. Об этом я мог говорить даже разбуженный среди ночи, более того – даже во сне.
– Мой прадед построил это имение, – откликнулась миссис Кэдуоллер-Бофорт. – Вы, наверное, слышали о промышленнике Артемисе Бофорте?
– Кажется, что-то такое слышал, – ответил я, многозначительно посматривая на Пучка, взгляд которого сейчас словно бы говорил: «Ты уже в курсе дела, так что, думаю, сообразишь, что к чему».
