В комнате никого не было. Я обошла диван и открыла дверь в спальню. Там тоже было пусто. Никого не было и в других спальнях. Открывая и закрывая двери, в конце концов, я отыскала дверь в ванную.
Передо мной была довольно большая комната, обшитая досками из светлого дерева. Солнце, выглянувшее поверх края серых туч, залило вдруг всю комнату желтым светом. У дальней стены стояла высокая деревянная скамья. Лежали грудой тазы, стояли две бочки с холодной водой и металлический резервуар на небольшой печке — с горячей. Печная труба была выведена в окно. На скамье бесформенной грудой лежала одежда, на полу валялись грязные сапоги, кольчуга, тускло блестевшая в солнечных лучах, и черные ножны. В большой жестяной ванне посреди комнаты лежал тот, кого я искала.
Я подошла ближе. Гибкое смуглое тело покоилось в теплой прозрачной воде. Колени были слегка согнуты, черноволосая голова покоилась на бортике ванны, глаза были закрыты. Он просто спал. В ванне.
Это было как во сне. Ни звука не слышно было вокруг, анфилада пустых комнат отделяла нас от остальной крепости. Серая пелена, затянувшая небо, отодвинулась к северу, над ее краем сияло наполовину выглянувшее солнце, и свет его слепил глаза.
А он спал. Тонкое его, смуглое лицо было так безмятежно. Что-то очень странное, совершенно нереальное было в этой картине.
Я стояла над ними и разглядывала его тело: голый, он выглядел не таким худым, как в одежде. Через живот и правое бедро тянулся совсем свежий шов, грубо зашитый шерстяной ниткой. Хорошо еще, что заражение крови ему не страшно. Я смотрела на него и тихо улыбалась. Это гибкое, сильное, жилистое тело было совсем молодым, словно оно прожило только двадцать, а не без малого двести лет. В намокших, слипшихся прядками волосах седина была почти незаметна. О-хо-хо… Я присела на край ванны, заглянула в лицо Ворона и, протянув руки, осторожно провела пальцем по его полуоткрытым губам.
Ресницы его дрогнули. Один алый глаз приоткрылся и взглянул на меня.
— Привет, — сказала я негромко.
Изуродованные губы растянулись в немного смущенной улыбке. Он смотрел на меня безмятежными, сонными, ничего не понимающими глазами. Обняв его одной рукой, я помогла ему сесть. Черноволосая мокрая голова прислонилась к моему плечу. Лоб его, касавшийся моей шеи, и его плечи были неожиданно горячими. Тихое дыхание щекотало мне шею.
— Ты, что, собирался вымыться и заснул?
Он только слабо усмехнулся в ответ. В сущности, меня это не удивляло. Он был ранен и серьезно ранен, а никогда нельзя точно угадать, как отреагирует организм Ворона на тяжелое ранение. Реакция бывает порой самая парадоксальная, я всегда думала, это как-то связано с их способностью к регенерации. Он и впрямь может засыпать из-за большой кровопотери.
