— Цел? — взволнованно спросил он, хватая Грэма за плечи.
Тот отодвинулся, поспешно зажимая кровоточащий нос.
— Цел. Запирай быстрее.
— Что у вас там такое было?
— Немножко поговорили. Роджер… он слегка не в себе. Точнее, совершенно вне себя.
— Может, высадить его по пути? — озабоченно сказал капитан. — В Самистре, например…
— Да разве он согласится сойти? Ладно, капитан, не бери в голову, как-нибудь обойдется.
В глубине души Грэм не слишком на это надеялся. Он сильно жалел, что решил заключить договор с Роджером вместо того, чтобы просто попробовать отобрать у него Илис силой.
2
В свое первое утро в отцовском замке Грэм спросонья не сразу сумел понять, где он находится, и что его разбудило. Кровать — огромная, с пологом, с немыслимым количеством подушек, с пуховым одеялом, — была ему незнакома. Потребовалось время, чтобы вспомнить: он в княжеском замке. Следом пришло понимание, отчего он проснулся: в носу невыносимо свербело, и он громко чихнул. Кто-то довольно захихикал; Грэм приподнялся и увидел, что на краю кровати сидит Гата, одетая в мужское платье, с убранными под шапочку волосами. В пальцах она крутила травинку, которой и щекотала Грэму нос.
— Ты как сюда попала? — спросил он сиплым со сна голосом. Он сел в кровати и обнаружил, что полностью одет, и даже сапоги вчера не снял. — Я же запер дверь.
— В комнатах есть еще и окна, — снова хихикнула Гата.
— Второй же этаж, — Грэм невольно покосился на окно. Оно было открыто, и оттуда тянуло влажной утренней прохладой.
— И что? Ну, ты долго еще собираешься спать?
— А что? — спросил Грэм, снова мрачнея. Он вспомнил вчерашний день, и настроение начало стремительно портиться.
— Чего сразу нос повесил? — ехидно спросила Гата. — Еще зареви… как девчонка, честное слово.
— А шла бы ты!..
— Вот, так гораздо лучше. Ну что… братец. Нет, ты, в самом деле — мой брат?
— Его светлость… хм… говорит так.
— Его светлость? — Гата округлила глаза. — Это ты про отца? Лучше отвыкай. Он страшно этого не любит. И давно он тебя… обнаружил?
— С неделю назад.
— Понятно… Н-да, мой… то есть наш папа — человек стремительных решений. Он, наверное, так сразу тебя и огорошил?
— Угу.
— Это в его духе. Он сначала делает, а потом думает. Если вообще, конечно, думает.
— Мне тоже так показалось, — робко заметил Грэм.
Гата хохотнула.
— Не стесняйся. Папа любит критику. А где ты жил раньше?
— В Карнелине.
— И ничегошеньки не знал о своем отце?
— Нет.
— Разве мать не рассказывала?
