В дневнике камер-юнкера Берхгольца особый интерес представляют страницы за ноябрь 1724 года. 9 ноября он записал: «Сегодня нам сообщили по секрету странное известие, именно что вчера вечером камергер Мопс, по возвращении своем домой, был взят генерал-майором и майором гвардии Ушаковым и посажен под арест…»
А вот запись следующего дня: «10-го. В 10 часов утра тайный советник Остерман без всякого предуведомления приехал к нам и пробыл полчаса наедине с его высочеством. Генерал-лейтенант Ягужинский открыто говорил у тайного советника Бассевича, что поутру Остерман приезжал объявить герцогу, что император наконец твердо решился покончить дело его высочества и что обручение должно свершиться в Катеринин день».
16 ноября Берхгольц заносит в дневник сообщение о казни Монса, а 18 ноября — о том, что «Остерман присылал к нам одного из своих чиновников за брачным контрактом. Его высочество показывал мне счет издержек на подарок, заказанный им для своей невесты. Издержки эти простирались до 10 000 талеров, но он не знал еще, которую из принцесс назначит ему император, старшую или вторую». И это была правда — Петр все не решался расстаться с любимой дочерью — возможной наследницей Анной: в черновике брачного контракта имя ее так и не упоминается, в соответствующих местах текста оставлены пропуски>25.
20 ноября 1724 года камер-юнкер отмечает в дневнике: «Тело камергера Монса все еще лежало на эшафоте», а 22-го записывает: «Граф Остерман имел продолжительную беседу-конференцию с нашим герцогом в присутствии тайного советника Бассевича и посланника Штамкена. Они потребовали чернил и перьев, и вожделенный брачный контракт был наконец составлен окончательно. Сейчас видно по всему, что его высочеству (как мы все пламенно того желали) достанется несравненно прекрасная принцесса Анна».
И наконец, последняя запись: «24-го. В день тезоименитства императрицы совершилось торжественное обручение нашего герцога с императорской принцессой Анной» >26.
Этим же 24 ноября был датирован и брачный контракт, согласно которому Анна «отрекается… за себя, своих наследников, десцендентов и потомства мужеска и женска полу от всех прав, требований, дел и притязаний, какое бы они имя ни имели… на корону и Империум Всероссийский» и «она, ея наследники и десценденты от сего числа в вечныя времена весьма исключены суть и быть имеют» >27.
Историки обращают внимание только на эту статью договора, игнорируя секретный артикул, имеющий равную с ней юридическую силу и подписанный в тот же день. Он чрезвычайно важен, и его следует привести почти полностью: «Хотя пресветлейшая княгиня, государыня Анна, урожденная Цесаревна и великая княжна Всероссийская, в заключенном и договоренном сего дни супружественном договоре отрицалась и ренунцировала на все права, претензии и притязания так в деле наследия, так и во всем протчем на корону и Империю Всероссийскую и оная ренунция такожде от… герцога Шлезвиг-Голштинского апробована, принята, ратификована и подтверждена, однако ж Е.и.в. Всероссийский (то есть Петр I. —
