- Молчи. Тебе лучше не говорить.
- Мне уже все можно, - ответила Николь, - сорок девять - неровное число.
Когда они подьехали к больнице, было совсем темно. Ворота были открыты. Лениво залаяла местная собака и, выполнив свой собачий долг, успокоилась. Над дверью светился фонарик. Анри поднялся по ступенькам и позвонил.
Он вернулся вместе с женщиной в халате. Женщина сочувственно качала головой, слушая историю, но выслушав, сказала, что ничем помочь нельзя. Завтра суббота и в ближайшие два дня доктора не будет. Пациентов в больнице нет, ведь лето - горячая пора и никто не болеет летом. Она посоветовала приехать в понедельник.
- Что мы будем делать? - спросил Анри.
- Поедем к пруду, там было хорошо.
Они снова остановились у пруда под липой и провели там два дня. Так же плескались крикливые дети и шампиньоны прятались в траве, и так же мощно сияло солнце. Николь лежала на спине и смотрела в небо сквозь ветви дерева. Ей становилось лучше. В понедельник утром она уже смогла встать и сделать с опаской несколько коротких шагов. Ее ноги уже не подламывались в коленях. Но Анри помнил свой ужас, когда она впервые попыталась встать и рухнула как кукла с тряпичными ногами.
К ним привязалась длинноухая собачонка, вся черная, но с белой передней лапкой. Собачонка танцевала, смешно подбрасывая задние лапы и хлопая себя ушами по щекам. Она тоже была артисткой.
Они снова проехали по дороге сквозь город. На этот раз город узнавал их; маленькие дети бежали сзади, дети постарше показывали пальцами и делали неприличные знаки, кто-то даже плюнул, но не попал - все это не из злости, а из инстинкта облаивания того, чего не можешь понять.
Двое санитаров положили Николь на носилки и внесли в пустую комнату с одним пустым шкафом. Их шаги звучали гулко, как в колодце.
Доктор оказался молодым полным мужчиной с бородкой. После рентгена он долго не хотел отпускать Николь. Он прикладывал к ее телу холодные металлические циркули и линейки, просил ее пошевелиться, согнуть руку или ногу. Он был профессионально удивлен. Николь шевелилась, доказывая свои способности, и слегка улыбалась. Она снова становилась собой.
Доктор попытался объяснить, что именно случилось с позвоночником, но говорил слишком невнятно. Он проверил рефлексы. Николь свернула кисть руки в трубочку и коснулась носа.
- Вы не можете не играть? - несколько раздраженно спросил доктор.
- Нет, я артист, - ответила Николь.
- А вот об этом надо забыть, чем раньше, тем лучше.
