Лейтенант снова ушел в соседнюю комнату, принес пачку бумаг и принялся внимательно их просматривать. В пачке лежали протоколы допросов за последние две недели.
— Нет. Такое заявление у нас не регистрировали. Может, в участке Элефант-энд-Касла?..
— Позвоните им, — велел старший инспектор. Мартин Даллингтон и туда не заявлял о краже.
— Вот видите, — заметил Дуглас Форбс, когда они вышли из участка, — ваш одноклубник не так уж чист, как вы думали…
Сэр Малькольм счел благоразумным промолчать, но, когда старший инспектор, заметив итальянский бар, предложил зайти туда и перекусить, благородный сыщик, не замедляя шага, сказал:
— Дорогой мой, давайте лучше как следует пообедаем вечером. Долг зовет нас как можно скорее повидать того, кого вы столь любезно окрестили моим одноклубником. Если он нас обманул, значит, надо немедленно надрать ему уши, верно?
— Может, он умышленно разыграл кражу? Но зачем?..
Вернувшись в дом Даллингтона, они столкнулись со старушкой экономкой, и та подавленным от страха голосом сказала:
— Ах, джентльмены, джентльмены! Госпожа Адамс чуть не кинулась с четвертого этажа! Бедняжка вроде как совсем потеряла рассудок. Смерть сына вконец ее доконала!
Сэр Малькольм вместе со старшим инспектором бросились на лестницу. На площадке второго этажа они встретили Элис: она была сильно взволнована, дрожала всем телом. И все твердила:
— Ужас! Какой ужас!
С третьего этажа бегом спускался мэтр Дервантер:
— Врача! Надо вызвать врача! Эмме нужен укол. Скорее!
Элис словно очнулась. Взяла себя в руки и решительно устремилась на первый этаж, к телефону.
— Эмма хотела покончить с собой, — утирая лоб, выпалил нотариус. — Слава Богу, Мартин был рядом. И удержал. Она уже шагнула за перила балкона. И кричала: «Хочу умереть! Смерти хочу!» Взгляд блуждающий, безумный. Только и твердила не своим голосом: «Кевин, Кевин». Жуткое зрелище.
Элис вернулась на второй этаж:
— Врач скоро будет. Слишком большое горе для матери. А вы-то, полицейские, что скажете? Нашли что-нибудь?
— Пока еще рано делать выводы, — проговорил Форбс, глубоко потрясенный случившимся.
— Может, вам лучше подняться к госпоже Адамс? — осведомился сэр Малькольм.
— Нет. Подожду врача. С нею там Мартин.
И они сели дружно на длинную, обшитую красным бархатом скамью, тянувшуюся вдоль стен лестничной площадки.
— Мисс, такие тяжелые дни…
— Страшные.
Увидев, что девушка более или менее пришла в себя, сэр Малькольм осмелился заговорить с нею о Кевине:
