— Наверное, для нас будет лучше оставить в покое этого выжившего из ума старикашку, — ворчливо произнес Парменион. — Мы не должны ему ничего доказывать.
— А я и не собирался, — ответил Александр невозмутимым тоном. — Так что не спеши, Парменион. У Меня еще есть к нему несколько вопросов.
— Слушай его, Парменион, — сказал Ярослав, снова переходя на греческий. — В конце концов, он Александр Великий, так что относись к его словам с должным уважением.
— Ты знаешь, твой греческий совсем неплох, — произнес Александр дружеским тоном.
Ярослав отмахнулся рукой, словно бы давая понять, что он не нуждается в подобных комплиментах.
— Здесь кое-где еще сохранились культурные центры. Я провел много времени, изучая историческую эпоху, которую ты называешь своей.
— Где? — поинтересовался Александр.
— Не важно. Лучше скажи мне, знаешь ли ты, каковы истинные масштабы сооружения, на поверхности которого мы находимся?
— Мне кажется, я могу их себе представить.
— Даже мне, тому, кто посвятил изучению этого необычного мира немало времени, и то непросто окинуть мысленным взором его гигантские площади.
Ярослав поднялся на ноги и прошел в дальнюю часть комнаты, которую он называл своим личным кабинетом.
Комната была хорошо обставлена. Вряд ли у кого-нибудь, кто сюда попал, могло возникнуть впечатление, что он находится в пещере отшельника. Стены были покрыты панелями из дерева, похожего на мореный дуб, кожаные кресла были очень удобными и, на взгляд Александра, никак не подходили для жилища оракула, поселившегося на склоне горы. Если Ярослав на самом деле был отшельником, то он принадлежал к редкой их разновидности, предпочитающей комфорт. Александр не мог себе представить, каким образом старику удалось затащить на гору такое количество мебели и материалов, чтобы так основательно обставить пещеру.
Ярослав открыл дверь большого шкафа и, шепча себе под нос какие-то неразборчивые проклятия, на несколько минут скрылся в одном из его отделений. Вскоре он появился вновь, прижимая к себе двумя руками массивный рулон толщиной с человеческую талию. Придерживая один конец, он бросил рулон на пол, и тот откатился к дальней стене, развернувшись лишь на малую часть.
— И где же здесь находимся мы? — задумчиво пробормотал он. — Чертов рулон слишком велик, и к тому же так неудобно работать с пергаментом. Какой примитивизм!
— Это карта? — спросил Парменион, поднявшись на ноги и заглядывая через плечо Ярослава.
— Конечно же это карта, идиот. Неужели ты сам не видишь?
