Элдин и Тия вместе бросились в медицинский отсек.
Тия резко остановилась на пороге, и Элдин чуть не врезался в нее.
— Я уже в царстве моих предков?
Александр лежал на столе с открытыми глазами и смотрел на них словно бы издалека, с расстояния, не поддающегося измерению. Парменион стоял рядом на коленях, слезы радости катились по его щекам.
— Полагаю, мне пора начать объяснения, — прошептал Элдин голосом, дрожащим от благоговения и страха.
— Так, значит, я не умер?
Элдин мягко улыбнулся и покачал головой.
— Если я не умер, то где я? Меня взяли в плен?
Элдин снова улыбнулся, пытаясь вести себя как хорошая сиделка у постели больного, что, как он знал, выходило у него не слишком хорошо.
— Ваше величество, они похитили вас, чтобы получить выкуп, — вмешался Парменион. — Они в сговоре с каким-то злым богом.
— Если мы в сговоре со злым богом, — прошипела Тия, — то будь уверен, если ты произнесешь еще хотя бы одно слово, я тут же лишу тебя одной очень важной части тела.
С опаской посмотрев на нее, Парменион начал открывать рот, но лишь что-то пробормотал себе под нос и отвернулся.
— Оставьте меня с ним наедине, и я все объясню, — сказал Элдин, глядя в его загадочные глаза, казалось бы обладающие какой-то гипнотической силой.
— Ваше величество! — воскликнул Парменион, готовый защищать своего царя, несмотря на угрозу Тии.
— Все в порядке, — промолвил Александр слабым голосом. — Если они захотят меня убить, им все равно никто не помешает это сделать. Но я не думаю, что им нужна моя смерть, поскольку в таком случае они не стали бы возвращать меня от самых дверей в Царство Мертвых. Иди, солдат, я приказываю тебе.
Парменион поклонился и покинул помещение, но тон высказываний, которые он произносил полушепотом, был очевиден для всех, даже для Александра.
— Хороший солдат, — тихо сказал Александр, и слабая улыбка тронула его губы. — Теперь скажи мне, как я сюда попал?
— Могу я сначала узнать, что вы помните? — спросил Элдин. — Возможно, потом мне будет легче все объяснить.
Александр нахмурил брови, словно бы пытаясь вспомнить какую-то полузабытую мысль.
— Это было так, словно я все время куда-то падаю, — он вздохнул. — Соскальзываю в темноту, чтобы попасть в объятия холода осенней ночи. Я слышал все, что происходило вокруг. Голоса доносились до меня словно бы сквозь стену. Они кричали, что я умер, а я пытался попросить их не предаваться скорби раньше времени. Я слышал, как они спорили, а затем сражались друг с другом.
