— Я люблю вас, Айрин, я хочу вас.
— В каком смысле «хочу»?
— Хочу надолго.
— Скажите просто, я не так уж умна.
— Я бы хотел жениться на вас после того, как закончу свою книгу.
Она тронута, ее глаза жадно вглядываются в его, но затем она угрюмо улыбается.
— Вы оба так похожи друг на друга.
— Мне предназначено писать, но мне предназначено больше, чем писать.
Айрин слушает, затем берет его за руку. Они целуются холодными губами.
У меня сапоги протекают. Ноги промокли. Давайте поднимемся наверх.
Они входят в дом. Айрин снимает сапоги и вытирает ноги черным полотенцем. Лессер наблюдает за ней.
— Снимите пальто, — говорит она.
В спальне стоит двуспальная кровать, над изголовьем висит картина — черный Иисус.
— Почему Иисус черный? — спрашивает Лессер.
— Вилли не велит мне вешать картины с изображением белых. А вешать картины с изображением цветов я не хочу — я люблю настоящие цветы.
— Но почему все же Иисус?
— Лучше он, чем Рэп Браун. И разве есть черный Моисей? Я верю в Бога.
В окна с силой задувает снег.
Они обнимаются, ее руки скользят вверх по его спине.
— Я боюсь того, что мы делаем, и хочу этого.
— Вилли?
— И себя тоже.
— Я люблю тебя, ты так хороша.
— Я не чувствую себя так уж хорошо. Я чувствую себя подавленной, выбитой из колеи, неудовлетворенной. А потом, я боюсь связаться с еще одним писателем.
— Ты сказала, теперь ты более уверена в себе.
— Это когда как.
— Ты прекрасна, Айрин.
— Я этого не чувствую.
— Почувствуй это во мне.
В постели она чувствует это. Они целуются, ощупывают, покусывают, теребят друг друга. Он слизывает цветочный запах ее плоти. Она вонзает ногти в его плечи. Он словно проснулся от их страсти.
Она кончает словно в изумлении, словно пораженная молнией, охватывает его спину ногами и колотит, колотит. Он пускает струю прямо в нее.
Немного погодя Айрин спрашивает: — Я пахну как негритянка?
— Ты пахнешь сексом. Тебе плохо?
— Мне хорошо. Я все еще чувствую за собой какую-то вину, но мне хорошо.
— Я хочу, чтобы ты отпустила собственные волосы. Пусть они почернеют.
— Уже начала.
Они лежат друг подле друга, Лессер на спине, Айрин на боку, прижавшись лицом к его лицу. Он смотрит на снег, который, шурша, налетает на окна, и думает о Билле Спире, как тот в одиночестве сидит и пишет за его кухонным столом. Снег белой дымкой кружит над его головой.
Это свободная страна.
■
Слушайте, Лессер, я просто записал эту песню:
Вот сосиска с горчицей на ней,
Я буду есть мое мясо.
Вот гамбургер с луком на нем,
