— Я это сделаю. Я пишу книгу.
— Он говорит, что не хотел бы, чтобы его слова попали в вашу книгу.
Лессер безмолвствует.
Вождь поднимается. — Идите с миром, вы и ваша невеста.
Не чувствуя больше на себе его пристального взгляда, жених с облегчением встает.
Переводчик зевает.
Вождь пьет пальмовое вино из тыквы-бутыли.
Один из юношей бьет в барабан.
Писатель, радуясь жизни, скользит в танце босыми ногами с копьем в руке. Члены племени ритмично хлопают в ладоши. Юбка Лессера из пальмового волокна шуршит, звенят кольца на его лодыжках, когда он делает выпады копьем то в одну, то в другую сторону, отгоняя затаившихся нечистых духов. При этом он что-то бормочет про себя.
Когда танец окончился, его бедный отец, А. Лессер, когда-то преуспевающий портной, ныне кожа да кости, раздражительный старик в коляске из алюминиевых труб, говорит своему вспотевшему сыну:
— Как тебе не стыдно танцевать, словно какой-нибудь шварцер[15], совсем без ничего.
— Это церемониальный танец, папа.
— Я не дал тебе еврейского воспитания, и это моя вина.
Старик плачет.
Жених обращается к своей беременной невесте: — Мэри, я не очень-то умею любить, не спрашивай почему, но я постараюсь дать тебе все, чего ты заслуживаешь.
— Что в этом тебе-то, Гарри?
— Я понимаю, что ты за человек. Остальное я узнаю.
— Ну тогда все хорошо.
Они целуются.
— Все хорошо, — говорит золотушный переводчик.
Раввин запевает молитву на древнееврейском.
Разговоры соплеменников затихают.
Айрин и Вилли, сидя под белым шелковым балдахином, потягивают из стеклянного бокала импортный «Моген Давид». Родители жениха, белые кости в черных могилах, не могут вернуться к себе на родину сегодня; но Сэм Клеменс, свидетель из Гарлема, США, несмотря на острый понос и на то, что он глубоко страдает от сознания личной утраты, прибыл ради своего друга Вилли.
Отец Айрин, ее мать и младшая сестра, натуральная блондинка, собрались в кучку у края балдахина. Отец, Давид Б. Белински, мужчина С цветущим лицом, не способный ни минуты постоять на месте, в черной фетровой шляпе и шелковом костюме, полосатой рубашке с широким галстуком, владеет фабрикой по изготовлению пуговиц. Он изумленно улыбается. Мать, высокая женщина, привыкшая целыми днями сидеть дома; на ней простое белое платье, ортопедические туфли и синяя шляпа, скрывающая глаза и половину носа. Ее грустная сестра — жена преуспевающего брокера-страховщика, дома он занимается своим бизнесом и тремя маленькими детьми.
