Мирейн поднял руку к ее щеке, но Элиан удержала его, сказав: — Нет.
Он в нерешительности заморгал, не зная, применить свою силу или отказаться от нее.
— Позволь мне иметь собственную боль, — продолжала Элиан. — Останется шрам, — заметил он. — Я заслужила это из-за собственной глупости. Какое-то мгновение Мирейн стоял неподвижно, потом опустил голову.
— Вот, — сказал он самым обычным тоном, отделяя полосу кожи от своего ремня. — Посмотри-ка, будет ли это держаться.
Это держалось отменно. Теперь, когда ее рубашка была надежно и крепко подпоясана, а плащ скрывал ее тело от всего мира, она вместе с Мирейном направилась в шумный лагерь.
Возле палатки Мирейна толпились его лорды, и голоса разносились на весь мир, словно мычание коров. Когда он оказался в центре их группы, сопровождаемый Элиан, мгновенно наступила полная тишина. Это восхитило Элиан; даже князю Орсану не удавалось овладеть таким искусством. Он встал в центре отряда, под вымпелом Солнца, и легонько обнял Элиан за плечи.
— Смотрите, — сказал он, нс удостаивая присутствующих каким-либо другим приветствием. — У меня новый оруженосец. Галан, вот мои лорды и капитаны.
Позже она сможет сопоставить лица с именами из легенд о Мирейне. Сейчас же они были сплошным размытым пятном: любопытство, враждебность, надменное безразличие. Один или двое завидовали. Один или, может быть, двое желали ей добра.
Немного в стороне, сверкая украшениями, стоял тот, кто вообще не выражал никаких чувств. Он смотрел на Элиан с тем же безразличием, как ранее у палатки с вином.
— Эй, Вадин! — воскликнул Мирейн с ненавистным ей возбуждением. — Я нашел нового добровольца, точнее, это сделал твой брат с некоторой помощью своих разведчиков. Что ты о нем думаешь?
Лорд Гейтана протиснулся к Мирейну сквозь плотные ряды капитанов. Элиан, которая вынуждена была поднимать голову все выше и выше, знала, что он должен возненавидеть ее.
Он, наоборот, опускал взгляд все ниже. Спокойный, гордый, он окинул своими великолепными глазами взъерошенную, закутанную в дорожную одежду фигуру Элиан и поднял бровь, словно оценивая ее. Ее попытка проникнуть в его мысли натолкнулась на стену, высокую, крепкую и непроницаемую. Лицо Вадина ничего не выражало, кроме северного высокомерия. Голос его не был ни холодным ни теплым, хотя Элиан поняла, что у этого человека пылкий характер. О нем тоже слагали легенды. Он мог быть жестоким, как горный разбойник, и кротким, как приютская девица.
