— Но вам было приказано соблюдать радиомолчание. — Речь старца была почти бесстрастна. — Как же тогда вы могли услышать? — Молодая женщина молчала. — У меня такое подозрение, что вы не сумели сделать, как вам было велено, потому что знали о своей предыдущей ошибке на Двенадцатой улице. Я не прав, мисс Грант?
Она смотрела прямо перед собой.
— Так точно.
— Наконец-то мы слышим правду. — Старец неотрывно смотрел на огонь. — Подобная ошибка может дорого обойтись. И разумеется, всегда приходится тратить силы на ее исправление.
— Я понимаю…
— Понимаете вы очень мало. Иначе данная ситуация никогда бы не возникла. — Холодная прямота ответа старца застала Джанет врасплох. Он повернулся к ней. — Ответственность за ваши действия взял на себя ваш отец. Он всегда осознавал, что к чему и ту роль, какую должен играть. — Старец помолчал. — А вы, мисс Грант, осознаете, что тут к чему? — Он снова выдержал паузу. — Надеюсь, вы об этом подумаете.
Молодая женщина стояла недвижимо, не в силах дать ответ.
* * *
— Тысяча пятьсот тридцать первый год. — Рассказ о монахе, похоже, успокаивал Ксандра. — Когда Медичи вернули себе власть над Флоренцией, Эйзенрейх послал отрывки из своей рукописи в подарок возвращающимся захватчикам. Ему, как и Макиавелли за двадцать лет до этого, нужна была должность. В своем послании, насколько нас уверяют, он намекал на способ, которым немногочисленная группа людей — Медичи, естественно, — могла бы захватить власть не просто в одном городе, а на всем континенте. И не просто силой оружия. В том ворохе бумаг на кровати есть копия из папских архивов: послание, которое Климент Седьмой направил в то время нескольким кардиналам. Климент (а он был из Медичи) описывает прочитанные отрывки трактата как «un lavoro d'una possibilita grande ma anche perigliso», «произведение великих, но опасных возможностей». Больше напуганный, чем заинтригованный, Климент повелел найти рукопись и сжечь. Будь он немного посмелее, кто знает, как бы выглядела сегодня карта Европы!
— Но почему Папе не захотелось возвеличить собственную власть?
— А зачем? Он был главой католической церкви, крупнейшего центра общественно-политической власти в известном тогда мире, и держал на руках высшую козырную карту. Он, Папа Римский, был наместником Христа. Отлучение от церкви все еще оставалось весьма мощным оружием. Он обладал всей властью, какую, наверное, мог заполучить. А вот чего ему совсем не было нужно, так это чтобы кто-то из его врагов, скорее всего Генрих в Англии или Франциск во Франции, завладел этим документом и стал угрозой для европейской стабильности, или, как говаривали в те времена, незыблемости.
