- О-о-о!.. А-а-а!.. - стонал аббат, подрыгивая, от нетерпения, ногами.
Вверху послышался шепот:
- Что это с ним?
- Что-что,- равнодушно отвечал голос А Синя,- не видишь, что ли,молится он.
- А кому ж это он молится?
- Кому-кому - другу своему, графу Артуа, конечно! У них так принято. Не мешай человеку.
- Да кто ему мешает - он, вишь, как тетерев на току - все забыл.
- О-хо-хо,- зевнул кто-то. - Суета сует и всяческая суета!..
Аббат же, действительно, не обратил ни малейшего внимания на досужие рассуждения двух язычников. Он всего себя вложил в благочестивое призывание святого графа. И вот, не прошло и пяти минут, как совершилось чудо: из-за запертой двери послышался шум, будто кто-то пытался высадить дверь. Встревоженный голос позвал аббата:
- Аббат! Аббат! Это вы?.. Что с вами? Откликнитесь!
- О-о-о! - удвоил святое рвение аббат Крюшон.
- Аббат! Возлюбленный аббат! Я сейчас! - неслось из-за двери.
"Свершилось! Граф, милый граф! Он вернулся!" - ликовало все существо аббата - и вдруг перед его глазами возникло лицо с черной повязкой на левом глазу. Обеспокоенный де Перастини участливо спрашивал:
- Что с вами, отче? Вы так стонали! Что случилось?.. Вы упали, ударились?
- Да так, ничего особенного,- отвечал аббат, поднявшись и сев на ступеньки. - Я просто споткнулся, вот и все.
- Да? Вы не очень ушиблись? Почему вы не встаете? На вас лица нет! тараторил итальянец.
- С лицом все в порядке, а вот исподнего у меня и правда нет,- сообщил аббат Крюшон.
- Аббат! - взревел де Перастини. - Позвольте, я обнажу перед вами свою ду...
- Сын мой,- решительно прервал аббат, - уже слишком поздно. Я собирался провести кое-какие моления, а вы мне помешали. Как вы попали в дом?
- С черного хода, святой отец,- отвечал де Перастини. - Я...
- Я провожу вас,- сказал аббат и, выпроводив итальянца, запер и черный ход.
Он снова хотел было лечь на ступеньки и немного постонать, но, увы, не ощутил уже прежнего воодушевления - негодный приставала, как всегда, все испортил.
На следующий вечер аббат хотел повторить благочестивое призывание. Он опять захлопнул дверь перед носом де Перастини, сходил запер черный ход и легши с голым задом на лестницу повторил процедуру стенающего моления. Прошло минут десять, но никаких откликов не было. И вдруг - в тусклом свете ночника у самого носа аббата появилась лошадиная морда, один глаз которой был закрыт черной повязкой. Аббат Крюшон испустил невольный крик ужаса. "Неужели я по ошибке вызвал нечистого духа?" - испугался аббат.
