Атэру вдруг вспомнилась демоническая тварь, рвущаяся на поверхность из черного колодца, и лениво-болезненная расслабленность исчезла, как не бывало:
— Надеюсь, он с той стороны закрыт! Как считаешь, его можно активировать снова?
Иллинеец пожал плечами и потер щеки, заросшие светлой щетиной.
— Когда мы уходили, к жертвеннику снизу лез темный! Он не может вырваться за нами?
Рамир пристально посмотрел на товарища:
— Я могу предположить, что демонская сила должна уничтожить врата Древнего так же, как его алтарь. Если нас до сих пор не сожрали, то…
Атэр не стал дослушивать:
— Думаю, ты прав. Знаешь, пока мы сидели в подземелье, я не был уверен, что ты человек. Сомневался, вдруг Вентиго дурит меня, приняв облик смертного.
— Я заметил, как подозрительно ты присматриваешься ко мне. — С ироничной улыбкой заметил Рамир.
— Но ты пережил разрушение святилища, демонический огонь и прошел через портал. Древний не перенес бы этого. И, раз ты человек, у меня есть к тебе одно предложение.
— Ну, спасибо за доверие. — Иллинеец улегся удобнее, с интересом глядя на эллана.
— Ты всячески пытался показать, что не любишь демонов…
Рамир с преувеличенным удивлением поднял брови. Но Атэр решил не обращать внимания на эту гримасу:
— Так вот, ты не один такой. — Он снял с шеи медальон. — Это амулет демоноборцев. Его носят люди, которым надоело пресмыкаться перед темными. Надоело жить в страхе и ждать смерти. Я и мои друзья едем в столицу Нита, чтобы объединиться с другими недовольными демонским режимом и свергнуть его. И ты, если хочешь, можешь присоединиться к нам.
— Я согласен.
Эллан просиял.
…В высоком ельнике пахло грибами и прелыми иглами. Деревья поскрипывали. Настил глушил звук шагов. Один раз неподалеку шумно и тяжело пролетел глухарь. Проводив его взглядом, эллан подумал, что зверски хочет есть.
Отвлечься от голодного урчания в животе можно было лишь беседой. Но едва он открыл рот, как впереди раздалось бормотание и сдавленный кашель. Иллинеец тут же положил руку на пояс, поближе к метательным ножам. Атэр тоже на всякий случай сбросил к ладони тугой комок силы.
Бормотание зазвучало громче. Стал различим скрипучий старческий голос.
— Этот жирный, хороший, беленький. Сейчас мы его…
Приглушенный хлопок, тихое причмокивание.
Звуки доносились из оврага, который темнел среди деревьев. Спутники медленно приблизились к краю глубокой ямы и увидели, как по пологому склону бойко карабкается скрюченная старушонка. Время от времени она наклонялась, выдергивала что-то из земли, ловко засовывала в мешок, висящий на животе, и приговаривала:
