— Женщины — ну что с ними поделаешь? — И Бадди подмигнул Джейн.
На Чарли вдруг накатила огромная волна нежности к этому загорелому лысому дядьке, материному сожителю.
— Спасибо вам, что были с ней, Бадди.
— Ага — кивнула Джейн.
Казалось, она по-прежнему несколько ошеломлена.
— Ну, я тут всю дорогу и еще чуть дальше, если буду нужен.
— Спасибо, — ответил Чарли.
— Вы будете. — Так и выйдет, поскольку Чарли сразу же стало очевидно: сам Бадди протянет ровно столько, сколько будет нужен.
— Бадди, — раздался из-за спины Чарли мягкий женский голос.
Чарли повернулся — там стояла крупная женщина лет тридцати, в больничной робе, еще одна работница хосписа, еще одна поразительная труженица, — таких женщин Чарли видел в домах умирающих.
Женщины эти помогали переправить страдальцев на тот свет со всеми мыслимыми удобствами, достоинством и даже радостью. Благосклонные валькирии, повитухи последней вспышки, — и, видя, как они работают, Чарли убеждался: они этой работой не брезгуют, не черствеют от нее, а тянутся душою к каждому пациенту, к каждой семье. Они есть. Он видел, как они скорбят с сотнями разных семейств, по ним катком проезжают такие чувства, которые большинство переживает всего несколько раз в жизни. За много лет подобных наблюдений Чарли все больше проникался почтением к своей работе Торговца Смертью. Может, он сам ею проклят, но в конечном итоге дело не в нем — дело в службе, в ее трансцендентности. Его научили этому люди из хосписов.
На бирке значилось ее имя — АНГЕЛИКА. Чарли улыбнулся.
— Бадди, — сказала женщина.
— Она проснулась и спрашивает тебя.
Чарли встал.
— Ангелика, меня зовут Чарли. Сын Лоис. Это моя сестра Джейн.
— Ой, она все время о вас говорит.
— Правда? — Джейн даже удивилась.
— О да. Рассказывает, что вы были большим сорванцом, — ответила Ангелика.
— А вы… — Она повернулась к Чарли.
— Вы раньше были хорошим, а потом с вами что-то случилось.
— Я научился говорить, — сказал Чарли.
— И тогда он перестал мне нравиться, — не удержалась Джейн.
Лоис Ашер полулежала в гнезде подушек, на ней был идеально уложенный седой парик, завязанный сзади узлом так же, как она обычно убирала свои волосы, серебряное ожерелье с цветами кабачков и такие же серьги; бледно-лиловая ночная сорочка выгодно смотрелась в общем юго-западном декоре комнаты — Лоис будто бы стремилась раствориться в окружающей среде. И ей это удавалось, вот только место, которое она себе выкроила у мира, было несколько больше того, что она сейчас занимала. Между париком и черепом оставался зазор, ночнушка скорее походила на пустую оболочку, а кольца болтались на пальцах как браслеты. Чарли стало ясно, что она вовсе не спала, когда они приехали, а Бадди отправила к ним, чтобы Ангелика успела ее переодеть ко встрече с детьми.
